Елена Титова - Мерцающие миры. Книга 1 - Великий Котин

Несмотря на такую специализацию, был он простым и добрым человеком, и самая массовая научная общественность решила его поддержать, помочь решить те проблемы, которые казались недоработанными в его реформе, забуксовавшей еще на стадии теоретической разработки новейшей платежно-расчетной системы. Именно этому и была посвящена научная конференция, за которой с неослабевающим интересом следила вся общественность планеты.

Космонавт-исследователь Валерия Ракитина смогла дважды выступить на форуме, дававшем безграничную возможность для высказывания самых различных точек зрения. Правда, каждый участник имел право только на одно выступление, посвященное только одной теме и только в одной секции, но наглость – второе счастье, это она знала по опыту. Она сумела выступить дважды – о космическом транспорте и о космических растениях. Какое это имело отношение к денежной реформе? Надо привязать денежные транзакции к каждой космической базе, что ограничит финансовую мощь мафии. Их деньги потеряют власть на просторах Вселенной. А для этого базы должны обладать максимальной финансовой самостоятельностью.

Получив положенную порцию аплодисментов, вопросов и язвительных замечаний, она вырвалась в коридор. Вообще-то ее волновало совсем другое. Ведь Котина скоро найдут убитым – и никакие его связи на старой работе не смогут помешать этому, мафия слишком далеко ушла по научно-техническому пути. Ушла в отрыв на поколение техники – это как минимум. Надо было найти старого товарища, поговорить с ним о том, чего не знал еще никто на планете Земля. Она знала о своих возможностях и не сомневалась в этом. Сделав целый круг вокруг актового зала, ставшего конференц-залой, она наконец заметила его, одиноко стоящего возле мраморной колонны. Он выглядел уставшим, старым и очень одиноким.

– Я знаю, что ты ищешь меня. Я пришел сюда только за этим. Ты можешь мне не поверить…

– Я верю, хотя никому не говорила об этом. Значит, это судьба.

– Это не судьба, это – смерть. Она уже близко от меня. Смерть открывает такие грани… Но лучше этого не знать вам, живым.

Получив такие дозы радиации, какие он получил, человек не должен был оставаться в живых. Но он сохранял свежий, подтянутый вид, держался бодро и уверенно, говорил весело и остроумно. Для всего мира это был человек-легенда, старейший и авторитетнейший космонавт планеты, некогда открывший целую эру космических исследований, и стремился соответствовать этому. Летный мундир сидел на нем безукоризненно. Живым он давно себя не считал, будучи уверен, что все атомы в его организме спинально вращаются в обратном направлении, чем у живых существ. Воду и пищу он принимал только после облучения их в особом, сконструированным им же самим устройстве, иначе они не усваивались организмом, даже вода не впитывалась поверхностью кожи. Впрочем, знали об этом лишь единицы. Как это работает – он никому не мог объяснить.

И все-таки надо было говорить. Она спросила прямо, без обиняков:

– Когда вы выходили в открытый космос, звезды мерцали? Они мерцали так же, как на Земле, или как-то иначе?

– Да, нет, да. Извините, мне надо идти.

Он бросился бежать. Он не мог переносить ее вида.

– Задержите его, – бросила она охраннику, и тот передал по рации:

– Задержать.

Вскоре раздался вопль задержанного старца:

– Зачем? За что?

– Вы слишком много знаете. Вы должны рассказать о мерцании звезд.

– Вы что, хотите законопатить меня в психбольницу?

Тут раздался грозный рык начальника охраны здания:

– А теперь ты расскажешь мне все в последовательности! И не вздумай ссылаться на здоровье! Кто потребовал его задержать?

– Я, Ракитина, космонавт-исследователь.

– Проведешь допрос! Прямо в моем присутствии. У меня просто так по корпусу не бегают. Он двух роботов-официантов сбил, прямо с подносами. Очень нервно вел себя человек. Разберитесь, что там. Зайдите в четыреста седьмую.

Разговор в четыреста седьмой, расположенной этажом выше конференцзала, оказался сложным. Вызвали физика-академика из соседнего корпуса. Он вообще не собирался идти в гости к экономистам, тем более борющимся с коррупцией, но мерцание звезд…

Главный вклад в космические исследования Алексиса-Леона Стокса, так звали заслуженного космонавта, заключался в его выходе в открытый космос без страховочных приспособлений. Дистанция его отхода от корабля тогда составила пятнадцать километров, собственно, большего не требовалось и в дальнейшем, и, хотя вся Земля следила за этим выходом, главного они тогда так и не поняли. В обсерваториях знали, что из глубин Космоса доходили тревожные сигналы, и руководство космическими исследованиями решило, что только человек, заброшенный вглубь Солнечной системы, большего тогда не позволяли старинные ракетные двигатели, может понять, что же там происходит и к чему следует готовиться землянам. На всем лежала печать космического рока.