Сергей Сизарев - Претенденты

Нужно было как-то реагировать, но уничтожение базы термоядерным ударом с орбиты не выглядело хорошим решением – всё-таки «Либерти Уан» числилась объектом всемирного наследия ЮНЕСКО. Было принято решение осуществить зачистку базы малыми силами. Решение принимали в узком кругу – только военные и силовики, не ставя в известность президента РФ и её либеральную клику – при текущей политике замирения с постлюдьми наверху никто не санкционировал бы столь решительных действий. Всё бы ограничилось очередной нотой протеста.

Так Графен и оказался в служебной командировке. Сердце его ликовало. Штабная работа для него, боевого офицера, была хуже всего – тоска смертная. А тут – дали пулемёт и крутись, как хочешь. Штурмовая группа – пятьдесят человек – разбилась на группки по три-четыре человека и через разные шлюзы синхронно проникла на территорию базы, не встретив никакого сопротивления. Это уже было странным. Командование предполагало, что трудности начнутся ещё на стадии десантирования, когда шесть челноков ухнули с высокой орбиты прямо вниз, на Кидонское плоскогорье, отстреливая ложные цели и совершая превентивные маневры уклонения – на случай, если противник откроет заградительный огонь с поверхности. Но враг бездействовал. ПВО молчала, если, конечно, вообще была.

Челноки жёстко сели, врубив в последний момент тормозные двигатели, и уже через полчаса отряды входили в шлюзы «Либерти Уан». Согласно плану операции, каждое звено должно было зачистить и удерживать свою часть базы. Графен взялся проверить бывший командный пункт поселения. Осторожно продвигаясь к своей цели по коридорам, едва освещённым аварийными лампами, он быстро понял, что шлем штурмового скафандра ему только мешает: снижает угол обзора и главное – в нём хуже слышно, несмотря на активные микрофоны. Графен знал, что воздухом базы можно дышать – они проверили его состав, как только вошли. Инструкция запрещала снимать шлем в бою, потому что ранения головы обычно смертельны, но Графен не собирался получать ранения головы – в особенности по вине шлема, ограничивавшего его органы чувств. Отстегнув шлем, он повесил его за спину. Так-то лучше! Теперь он слышал всё – собственные шаги на каменном полу, свист пара, вырывавшегося из прохудившихся труб, шелест вентиляции и мерные удары капель, срывавшихся с полотка. С помочью тактического прожектора, укреплённого под стволом пулемёта, он освещал встречавшиеся ему развилки и комнаты, вырубленные в камне. Когда хеленмарцы съезжали отсюда полвека назад, они забрали с собой практически всё – ободрали утеплитель со стен, смотали проводку, даже двери вывезли. Сейчас это было только на руку – если нет дверей и мебели, труднее устроить засаду. Те, кто разморозили базу, должны были привезти всё оборудование с собой, так что Графен сразу заметит современные вещи.

Первые следы вражеского присутствия она нашёл в комнате, примыкавшей к радиальному коридору, ведшему к центру базы. Он ещё не подошёл к дверному проёму, а уже унюхал – вот оно. Запах трудно было с чем-то спутать. Свиноморфы устроили тут сортир.

Едва ли бы хряки стали ходить до ветру далеко. Графен откинул тактический экран на запястье и высунул за угол объектив миниатюрного тепловизора – на экране отобразилась картинка. Ярко-красные трубы, чёрно-синий пол. Чисто. Так он стал проверять каждое ответвление тоннеля, пока не заметил засаду – за очередным поворотом стояла лазерная пушка, наверняка самонаводящаяся. Позади, в небольшом помещении, расположились свиноморфы – с такого удаления было трудно сказать, сколько их. Сгрудившись вокруг портативной плитки, они ели. Типичное их занятие. Наличие роботизированной пушки ослабило бдительность противника. До свиней было метров пятнадцать. Графен вытащил из подсумка пузырную гранату и, не выходя из-за угла, закинул хрякам, тут же отдёрнув руку. Лазерный луч запоздало мазанул по стене, раздалось удивлённое «хрю», громкий хлопок, а потом – долгий скрипучий звук, будто вели пенопластом по стеклу – это затвердели цианоакрилатные пузыри.

Графен высунул камеру – коридор вспучился пенящейся массой, поглотившей и свиноморфов, и пушку. Масса твердела на глазах, становясь прозрачной. Графен подошёл к самой границе пены. Комната была заполнена прозрачными пузырями – твёрдыми и хрупкими, как лампочки. Пушка силилась сдвинуть ствол, но клей держал крепко. Посреди помещения в нелепых позах висело три свиноморфа, не в силах пошевелиться и даже вздохнуть. Графен вскинул пулемёт и сделал три выстрела – из-за массивного глушителя они были бесшумны, только углепластиковые гильзы зацокали по полу. Пули пробили хрякам головы, оставив в пузырчатой массе каналы, по которым потекла кровь, Это было похоже на выдвигающиеся в сторону Графена красные стержни.