Лариса Куренчанина - Миф, в который мало кто верил

Через крепкую высокую двустворчатую дверь прошли в соседний зал, здесь было относительно тепло и, конечно, чище, суше и тише: оконные стёкла были целы, стены хоть и пошли трещинами, но неглубокими, свод надёжно укрывал от дождя и ветра.

Томови сбросил намокшую куртку и предложил рубашку, вернее, то, что от неё осталось, съёжившейся от холода Шиккви. Она без колебаний схватила её, протиснулась сквозь приоткрытую покосившуюся дверь в глубине помещения, быстро переоделась, распустила и встряхнула мокрые недлинные светлые волосы и тщательно выжала одежду. Когда вернулась, Томови уже колдовал над костром.

– Я есть хочу, – сказала она, как ни в чём не бывало, встряхивая одежду и пытаясь развесить её на торчащих из стены крючках.

– Не будь эгоисткой, – добродушно пожурил Скью, всецело поглощённый костром. – Ты находишься в священном Храме Матли Касля Леу!.. Неужели тебя это нисколько не трогает?

– Нисколечко, – подтвердила она. – Если уж не даёте поесть, так хоть название переведите.

– Храм Великого Пришествия Богов! – торжественно произнёс он. – И потому совсем негоже нам, нашедшим его милостивый приют, дополнительно осквернять это место.

– Это чем же я его дополнительно осквернила? – Шиккви постаралась, чтобы в голосе прозвучала нотка обиды.

– Знаешь ли ты, где только что переодевалась? И куда одежду повесила сушиться?

– А куда я ещё могу её повесить? – она возмутилась теперь по-настоящему. – И раздеваться я при Вас, что ли, должна была?

– Ох, Шиккви, – вздохнул Томови и протянул ей маленький свёрток со снедью. – Держи свою порцию и если не хочешь мне помогать, так постарайся не мешать.

Скью занялся уборкой помещения. Шиккви хотела было ответить ему чем-то язвительным, но фраза не рождалась, и время на ответ было упущено. Она повернулась, подсела к огню и, откусив подсоленный сухарик, подумала с обидой: «Религия – это миф, в который теперь мало кто верит. Если кто-то вообще способен во что-то верить сегодня…»

От усталости не осталось и следа, и Шиккви, жуя сухарик встала и вновь протиснулась в коридор, где минуту назад переодевалась. Повернула направо и попала в просторный зал с восемнадцатью овальными окнами в высоком сводчатом потолке. Ливень стих, и вода сквозь те из них, что были разрушены взрывом, не падала теперь отвесно на пол, а скатывалась извилистыми струйками по стенам, в свое время расписанным небывало красивыми картинами. Осторожно обходя лужи на полу, Шиккви прошлась по залу, с любопытством разглядывая уцелевшие надписи и изображения, многие она видела в учебниках, когда ещё ходила в школу… Как же это было давно…

Впереди находилась куча обломков камней, искорёженных серебряных и железных предметов непонятного назначения, украшенных драгоценными камнями. Выглянуло солнце, лучи его упали на пол зала, сказочно отражаясь от блестящего металла и преломляясь в пыльных самоцветах и осколках стекла. Шиккви засмотрелась на всё это великолепие и подумала: хорошо, что храм после бомбёжки не разграбили. Хотя, кому грабить и для чего, если творится вокруг такое.

Шиккви осмотрелась и заметила в стене узкий пролом, её повлекло туда, хотя она осознавала, что там может в лучшем случае не быть ничего интересного. И всё же она упрямо пролезла сквозь неровный разлом толстенных стен, осторожно нашаривая ногами дорогу. Впереди был свет – неяркий, колеблющийся, явно не дневной. Придерживаясь рукой за холодную скользкую стенку, Павепа опасливо пробиралась на свет, пока не стала отчётливо различать впереди дверь из цветного узорчатого стекла. Она несколько осмелела и прибавила шагу, и тут её рука провалилась в темноту. Шиккви вскрикнула, едва устояв на ногах, рванулась вперёд и навалилась на дверь всем телом. Дверь со скрежетом распахнулась, и она оказалась в зале, откуда начала свою экскурсию по храму, только с противоположной стороны. Встревоженный Скью подхватил её на пороге:

– Что случилось?

– Там… Да ничего, там, наверное, в стене пролом, я попала в него рукой…

– Испугалась?

– Всё уже прошло, – отстранилась, присела у костра. Согревшись и напившись горячего чая с сухарями из скудных запасов, она снова пребывала в насмешливо—язвительном настроении. Вспомнив кое—что из истории этого места, она решила отомстить Томови за ворчание по поводу сушки одежды:

– Послушайте, предание ведь запрещает разводить в храме костёр.

– Ты права, но для особых случаев существует определённый разрешающий ритуал.