Ольга Рекуц - Рассказы 10. Доказательство жизни

Мелисити, оседлав любимого конька, продолжает:

– Но у них была целая теория о том, что личное общение и особенно прикосновения полезны, помнишь, Шариков рассказывал? Кто-то из ученых – Жюли, кажется, или Пере, забыла – целые трактаты писал о том, что вред от отношений идет рука об руку с пользой, что близкие отношения, в которых люди друг друга не травмируют, невозможны. Ладно, тогда они были правы. Но сейчас это реально. Я обожаю наше время, серьезно!

– Правда?

– Да. Люди нестабильны, если их не страхуют аватары. Вот взять хотя бы нас с тобой. Мы очень счастливы, и я люблю тебя. Но были бы мы так же счастливы, если бы нам пришлось видеть и ощущать друг друга ежедневно? Жить вместе, чувствовать, обонять, делить быт, растить детей вдвоем изо дня в день, годами, не имея возможности передохнуть? Постоянно, представь, постоянно видеть друг друга без масок, сталкиваться локтями и коленями… Даже чтобы заняться сексом, приходилось бы ждать, пока захочется обоим – помнишь, Шарик нам анекдоты про это древние зачитывал…

Правую руку обжигает.

– Я хотел бы жить так.

Слова звучат как пушечный выстрел.

На том конце провода замолкают.

– Правда? – когда Мелисити наконец отвечает, в ее голосе звучит искреннее удивление. Как будто она наткнулась в учебнике на задачку, решение которой никак не могла понять.

– Да.

– Но почему?

Манназ делает глубокий вдох.

– Мне кажется, это было бы по-настоящему. Я недавно сделал глупость. Я… я дотронулся до кое-кого. До девушки.

Она потрясенно выдыхает.

– Девадига святой, Манназ! Как ты умудрился? Тебе ничего не сделали?

– Нет-нет, все обошлось, – его голос прерывается.

– Муж, учеба не доведет тебя до добра. – Мелисити снова замолкает и после долгой паузы осторожно интересуется: – Ты сделал это специально?

Манназ молчит, и Мелисити понимает все без слов.

В голосе вместе с осуждением, испугом и брезгливостью – интерес:

– И как?

– Я… – Манназ опускает голову. – Я правда думаю, что в этом что-то есть. Может быть, правы были наши предки, а не мы? Может, стремясь избежать того вреда, который несет близость, мы потеряли и пользу? Я впервые почувствовал, что живу. Ее рука, она была мягкой, и я мог почувствовать пальцами влагу ее пота, и, мне кажется, даже пульс. Она немного царапнула меня ногтями, представляешь? Я был уязвимее, чем когда-либо в жизни, но это было очень правильно и по-настоящему, – Манназ утыкается лбом в колени и всхлипывает. – Не думай, что мне не стыдно, я никогда не прощу себя за то, что просто ради эксперимента поиздевался над той девушкой, но…

– Что «но»?

Манназ набирает в грудь побольше воздуха.

– Но я так хочу прикоснуться к тебе, Мел. Стать тебе хотя бы чуточку ближе. Ты даже не представляешь.

Она молчит, и Манназ чувствует, как по щекам ползут слезы. Мелисити, жена, лучший друг, робот-аватар и голос в наушниках. Вместе они делали домашки, смеялись, ели мороженое, гуляли и болтали обо всем на свете. Когда с ним была она, а когда – аватар, как узнать? Чем она отличается от своего «абсолютно идентичного робота»? Почему ему так важно понять это?

– Но ты можешь прикоснуться ко мне в любой момент.

Манназ качает головой.

– Нет, не к роботу. К тебе.

Мелисити кашляет.

Грудь Манназа словно стягивают тугие обручи. Ему до дрожи в пальцах стыдно и горько. Хуже только то, что на какое-то мгновение, всего на миг, когда Манназ услышал заинтересованное «И как?», он действительно поверил, что Мелисити может захотеть того же, чего и он.

Круглый дурак.

Извращенец.

Капризный ребенок.

Мелисити молчит.

– Прости, – выдавливает Манназ, и голос его звучит глухо. – Это было неприемлемо.

– Да, – после паузы отвечает Мел. – Так оно и было.

Она молчит еще минуту, а затем переключается на рассуждения о том, чего им стоит ждать в новом семестре. Автопилот?

– Подключить аватара, – бросает Манназ и стягивает с головы очки вместе с наушниками.

Вот и все.

Он только что разрушил собственный брак и вскоре разрушит свою жизнь. То, что бьет в нем через край сейчас, то, что он обнаружил в себе давно, но выпустил только вчера, не даст ему жить как прежде.

На душе пусто. Несмотря на то, что он совершенно не знает, как быть дальше, Манназ уверен, что все сделал правильно, что по-другому было нельзя, хотя во рту все еще горько, а по Мелисити он, наверное, будет скучать всю жизнь.

Где близость – там агрессия, где агрессия – там вред. Правильно, профессор? Я хороший ученик? Сегодня Манназ чувствует себя ближе к первобытным людям, чем кто бы то ни было в его веке. Открывшись Мелисити, в чем долго не мог признаться даже себе, он узнал, что такое близость, – впервые за всю жизнь. И это было больно – все, как вы и предсказывали, профессор. Вы были правы: где близость – там вред. Они идут рука об руку.