Галина Раздельная: В шаге от бездны

Тёмный Кочевник развеял дурные мысли, погрузившись во всё чаще посещавшие его далёкие воспоминания. Подумать только, ведь когда-то он и не мечтал о торжестве всевластия и даже не допускал помыслов, в которых он станет подобным ужасом миров. Его путь начинался иначе. Кочевник не был уверен в том, как долго уже тянется эта жизнь, но в памяти его разума сохранились сюжеты зарождения первых фундаментов молодого, ещё не обретшего очертаний мироздания, отчего напрашивался вывод, что было ему практически столько же лет, сколько и существующему порядку, а, может быть, он был немного моложе и своих Создателей. Как бы там ни было, но Кочевник как никто иной мог поведать о вечности.

В отличие от большинства вышестоящих обитателей Вселенных он, как и все представители его немногочисленной расы – Архонтов, ни разу не перерождался. Его вместилище – исключительная кочующая чёрная дыра – была столь же особенна и столь же невообразимо стара, как и он сам. Едва почувствовав самого себя, Тёмный Кочевник начал выполнять заложенные в его сознании функции – он делал то, для чего был создан – наводил порядок, уничтожая и давая возможность появляться чему-то новому. Кочуя между мирами и измерениями, он перемешивал материю, строительный материал, выступал катализатором для будущих Вселенных и никогда ранее не порабощал высшие расы. Это было запрещено Создателями. Уничтожая что-либо, Кочевник, не задумываясь, по крупицам отсеивал чистую энергию жизни, чтобы та могла переродиться и ступить на новые пути эволюции разума и души. Так он и поступал, и не одна Вселенная пронеслась перед ним в мучительных рождениях и благостных, освобождающих дух, смертях. Это продолжалось достаточно долго, пока сам Кочевник не потерял счёт увиденным мирам, а их отличия, весомые и не очень, не слились для него в однообразную размытую карикатуру, без контуров и красок.

Управляя колоссальной энергией, скрытой в совершенном пытливом уме, он не прекращал тянуться к новому, изучая все, что попадалось ему на пути. Только наука, в любом своём проявлении, только светлая, никогда не гаснущая искра знаний могла удерживать его разум от томительной тоски вечности. Жизнь стала для него предсказуемой, наука же – никогда. Перспективы знаний ширились и всегда оставляли в себе место для неразгаданных возможностей. Осветишь одну тайну – и её сразу же вытеснят другие, ещё покрытые мраком невежества домыслы, которым только предстоит вырасти до аксиом. Но и этот конвейер тайн мироздания от мира к миру приходил в упадок. Постепенно, шаг за шагом, Тёмный Кочевник полностью познал глубины своей сущности, докопался до большинства таинств пройденных Вселенных. И лишь приняв всё, что было ему доступно, Кочевник понял, насколько жестоко с ним обошлись Создатели. Они дали ему жизнь длиною в вечность, без возможности разорвать связь с вместилищем, без возможности хоть когда-нибудь постичь иную судьбу. Бесконечное монотонное, связанное цепями существование уже давно наводило на него тоскливую меланхолию, но, осознав, что в дальнейшем ничего не изменится, и ему до скончания времени придётся бродить между мирами, выполняя однотипную, законсервированную в установленных пределах работу, Кочевник впервые ощутил на вкус, что такое затаённая, бродившая в нём многие годы злоба. В те мгновения, потеряв самообладание, он невольно сделал то, чего не делал прежде – свернул с проложенного Создателями пути, позволив чёрной дыре самовольно пуститься вдаль. Нарушив выжженный в его разуме маршрут, Кочевник ожидал чего угодно: предупреждения, безмолвной расплаты, уничтожения, но то, что последовало дальше, удивило ещё не состоявшегося Владыку куда сильнее его фантазий. Ответом от Создателей было немое равнодушие.

С тех пор вместилище Кочевника так и не вернулось на прежний путь. Некоторое время Владыка еще опасался появлявшегося в мыслях красочного наказания, но его не последовало – ни тогда, ни в дальнейшем, когда он преступил ещё один запрет и начал порабощать сущности, впитывая в себя их силу, ни сейчас, когда он намеревался зайти ещё дальше и обрести истинное всевластие и бессмертие – стать равным Создателям, равным высшему разуму, который только могло представить его развитое воображение.

Подобные планы посещали тщеславные, дальновидные помыслы Кочевника и раньше. Конечно же, он хотел приблизиться к Создателям. Однако, сколько бы живительной энергии он ни впитал, сколько бы сущностей ни пленил, это хоть и давало ему непостижимую, не имеющую аналогов силу, но не позволило главного – покинуть границы доступных измерений, освободиться от чёрной дыры, не теряя при этом её энергии, и взобраться выше черты пределов – в неизвестные никому миры Создателей. А теперь ещё и начинались проблемы с его вместилищем. Чёрная дыра деформировалась, близилась к угрожающей нестабильности, расширившись до размеров гигантского галактического мегакластера. В мироздании существовали карликовые Вселенные, которые уже давно были меньше неё чуть ли не вдвое. Таскать такой груз на своих плечах Кочевнику становилось всё труднее, и в какой-то момент Владыка практически смирился, поверив, что не найдёт решения, как облегчить свою ношу и не утратить накопленных сил. Он отказался от поиска заветных знаний, пустил свой разум на самотёк в настоящий хмельной, неконтролируемый загул, посвятив праздные дни философско-мазохистским забавам, примитивному физическому насилию и глупому разврату. Миллиарды световых лет он просто развлекался, играя судьбами своих рабов, а порой и целыми мирами. Именно в этих суетливых или, напротив, неспешных часах ковалась его нынешняя чёрствая, всем неудовлетворённая, холодная и в то же время страстная личность. В них он полностью утратил последние остатки жалости, мораль его обрела угодные только ему каноны, ум обзавёлся тонкой, не лишённой своего очарования философией, а тоскующая душа помутилась ощутимым привкусом лёгкого сумасшествия. Тёмный Кочевник и сам не догадывался, как близко находился к безумию. Перегруженная энергией чёрная дыра пожирала, душила и отупляла своего хозяина не хуже, чем Владыка преображал в ничтожества порабощённых невольников. Впоследствии Кочевнику всё же удалось практически вылечиться, остепениться, увидеть и признать запущенные коррозии своего разума. Более он никогда не позволял себе терять равновесие ума, а разум держал под пудовым замком. Но длительные шальные годы всё равно оставили на нём глубокие рубцы, что послужило одной из причин, по которой в некоторых физических обличьях Владыки проскальзывала толика сумасшествия.