Муизза - Миротворец

– Это тебе, Эмми. Надеюсь белые розы в твоём вкусе. Мне они очень нравятся, должно быть понравятся и тебе.

– Вы угадали, мне очень нравятся белые розы.

– Это не те, которые ты посадила у меня в саду, пошутил я. Она широко улыбнулась, я обнял её и поцеловал в щеку. В это время дядя Пит, пришёл с кухни с подносом в руке, и осторожно поставил его на заранее накрытый стол.

– Подходите к столу, дети, присаживайтесь. Дичь получилась на славу.

Мы сели за стол. Дядя Пит аккуратно разделал дичь, и разложил на наши тарелки.

– Сынок, положи себе салат. Он открыл вино, разлил по бокалам.

– Ну, Сэмюель, добро пожаловать к нам и с возвращением. Я стал пробовать домашнюю еду, которой давно не ел. Дядя Пит рассказывал о разных смешных историях, которые с ним происходили, вспоминал наше детство, наверное, для того, чтобы развеселить меня, и ему это хорошо удавалось. Я тоже что–то вспоминал, поддерживая его рассказы, и между делом мельком поглядывал на Эмми. Она сидела напротив меня и улыбалась. Она была бледной подавленной, хотя старалась скрыть своё настроение, и улыбалась каждый раз, когда мы смеялись с дядей Питом. Я чувствовал, что она не слышала и половины того, что мы говорили с дядей Питом. Она ушла в себя, её руки слегка дрожали, и к еде она почти не притронулась. Она наверняка думает, что цветы я ей принёс, чтобы извиниться за вчерашнее, и что отношусь я к ней как к маленькой глупой девчонке. Точно. Ей не понравилось, что я по–дружески обнял её, как маленькую и дал ей цветы, как обычно дарят подарки детям. Но я сделал это специально, чтобы убедиться, что её влечение не было детской наивностью. Но, судя по тому, как она себя вела, это далеко не детское увлечение, и она давно уже не ребёнок. Я решил сначала поговорить с дядей Питом, а потом уж с ней.

– Дядя Пит, – сказал я после его очередного рассказа, – я бы хотел поговорить с вами об одном деле, пойдёмте в сад, вы покурите, а Эмми, тем временем, приготовит нам кофе. Даже, Эмми, – подмигнул я ей.

Эмми побледнела ещё сильнее, и в глазах у неё появились слезы. О, боже! Что эта глупенькая подумала!? Что я буду жаловаться на неё дяде Питу? Чтобы как–то успокоить её, я сказал дяде уже направлявшемуся к выходу:

– Я бы хотел поговорить о моем доме, – и услышал за спиной вздох облегчения.

Мы вышли в сад, прошли чуть вглубь, их сад был больше, чем наш. Дядя Пит очень любил ухаживать за ним. Мы подошли к маленькому прудику и сели на скамейку, а дядя Пит, все время пока мы шли от дома, что–то мне рассказывал. Когда мы сели он повернулся ко мне и сказал:

– Сэмюель, ты хотел поговорить о доме? Не беспокойся. Я ещё у–у–у–у какой. Мне не тяжело смотреть за ним. Конечно, хорошо было бы, если бы ты остался, завёл семью. А? Сынок?

– Вот именно об этом я хочу с вами поговорить. Мне очень неловко вам это говорить. Я знаю, вас это удивит, но каким бы, ни было ваше решение, я с ним соглашусь потому, что на это я не имею право.

– На что, сынок, ты намекаешь?

– На право просить у вас руки вашей внучки. После минутной паузы старик заговорил. Я не мог смотреть ему в лицо и уже пожалел, что сказал. Эта минута мне показалась вечностью, но все для меня обернулось как нельзя лучше и неожиданно.

– Сэмюель, я не мог об этом даже мечтать. С тех пор как ты уехал, Эмми вела себя странно: она ни с кем не встречалась, никуда особо не ходила, она погрузилась в учёбу. Но в последнее время с удовольствием слушала рассказы о вашей семье, бережно ухаживала за вашими цветами. А когда ты переводил сюда деньги, она ходила их забирать, и это подбадривало её так, как будто бы она получала письма от тебя. Я не показывал, что догадываюсь о её чувствах к тебе, хотя она и видела тебя всего один раз. Может мои рассказы старого дурака, приблизили её к тебе ещё больше. Ей уже не было интересно встречаться со своими сверстниками. Я же видел, что её глаза загорались лишь тогда, когда я рассказывал о тебе. Когда я обо всем догадался, я постарался отдалить её от тебя, говорил, что будто бы, ты звонил мне и сказал, что ты не приедешь сюда больше. Я хотел уже соврать ей, что ты уже женат и у тебя есть ребёнок. Но всё не решался, боялся навредить её здоровью.

Я выслушал эти слова с большим удивлением, и впервые поблагодарил бога за мою судьбу.

– Дядя Пит, я позволил себе такую дерзость, как купить кольцо. Сейчас я хочу, чтобы вы поговорили с Эмми, и, если она согласится, завтра я сделаю ей предложение.

– Ты не пойдёшь пить кофе?

– Нет, дядя Пит. Я отсюда пойду домой. Я широкими шагами пошёл домой, и, думал про себя: вдруг она откажет, так бывает, когда мечта, которую ты долго носишь в себе вдруг сбывается, ты теряешь к ней интерес. Вдруг её тоже это не затронет? Мне уже не было все равно, что она ответит. Я пришёл домой, залез в ванну; горячая вода меня всегда успокаивала, но не в этот раз. Я сварил себе кофе и включил телевизор. Взялся, было что–то читать, но ничего не помогало, я не мог успокоиться. Было уже довольно поздно, когда я пошёл спать и попробовал уснуть, но сон куда–то пропал. Как переждать ночь я не знал. Мне показалось, что дверь кто–то открыл, прислушался, нет показалось. Но через минуту дверь в спальню действительно открылась и передо мной предстала Эмми.