Павел Хохлов - Весна на Юпитере

Одиночество… Говорят, одиночество – это удел сильных. Не каждый может выдержать звон тишины, порой становящийся гнетущим, а то и вовсе невыносимым. Зачастую человеку требуется помощь, внимание, нам необходимо, чтобы нас кто-то слушал и был рядом на расстоянии вытянутой руки или брошенного взгляда. Нам важен сам факт присутствия. Мы всегда спешим к мерцающим вдали огонькам жилых домов, туда, где есть люди, такие же, как и мы сами. Не многие способны повернуться спиной к огням больших городов и прожить хотя бы малую часть жизни в свете единственной лампы, озаряющей крохотный пятачок на ближайшие сотни километров.

Или это удел слабых, для которых одиночество как заветная тихая ниша, где можно спрятаться от всех и всего. Чтобы никого не слышать и не видеть, и самому не показываться на глаза. Искать в одиночестве смысл жизни, вдохновение, предаваться философским измышлениям или просто наслаждаться самим фактом, что ты один.

Для меня это не было одиночеством в прямом смысле этого слова, хотя мне и предстояло провести одному несколько лет. Свет в моих уютных окнах был единственным в огромном мире, простиравшемся не на сотни, а на миллионы километров во всех возможных направлениях.

Как я решился на такой шаг, спросите вы, и я отвечу, что дело не только в моей решимости. Меня не просили, не уговаривали, наоборот, мне пришлось добиваться этого своей настойчивостью, знаниями, опытом и изнурительными тренировками, чтобы оказаться одним из тысяч желающих, достойных этого места.

Я продолжаю наслаждаться тишиной, покоем и умиротворением (легкий гул вентиляционной системы в расчет не беру). Мне этого очень не хватало последнее время. Семеро моих коллег, с которыми я провел первые полгода полета, ни в коем случае не напрягали своим присутствием. Наоборот, в их разношерстной, межнациональной компании долгие шесть месяцев пролетели практически незаметно, несмотря на тесноту помещений. Возможно, все это благодаря психологической совместимости, по которой нас подбирали в этот славный отряд. И тем не менее, когда настало время распрощаться, я чувствовал некоторое моральное облегчение.

Наконец-то один. Не знаю, на каком этапе захочу поговорить с кем-то, посмотреть в глаза и дружески хлопнуть по плечу. Возможно, этот период мне и предстоит пережить, но это будет совсем не скоро. Первое время я совершенно забывал, что остался один – сказывались прошедшие полгода тесного сотрудничества, как в профессиональной сфере, так и в бытовом плане.

Я наслаждаюсь не только тишиной и покоем, которые плотно меня окружили, но и тем, что со мной происходило то, о чем я мечтал столько лет. Я наслаждаюсь каждой минутой полета, панорамными видами из обзорного окна и близостью своей мечты. Пусть мечта еще очень далека от меня физически, но мой полет и траектория движения ведут прямо к ней. Осознание того, что я делаю важное дело, открывая дорогу будущим поколениям, держало меня в тонусе и давало сил. И неважно, когда мои последователи пройдут по проторенной мной дорожке, через десять или сто лет, она все равно не зарастет, ее не покроет песком и не укроет глубокими водами. Она будет терпеливо ждать следующих, храня на себе мои следы первопроходца.

Выглядываю в боковой иллюминатор. Марс совсем близко. Во всей своей красе. Ровно такой, каким мы его видели на тысячах снимках, присланных искусственными зондами. Он медленно уплывает от меня. Глазу незаметно, но это так. Еще вчера я попрощался со своими коллегами, которым первыми посчастливилось ступить на эту планету. Планету, занимавшую столько человеческих мыслей на протяжении многих поколений. Надеюсь, они найдут ответ и скажут, почему Марс так манит нас к себе.

Я же лечу дальше, постепенно набирая скорость. Разгонные блоки корабля гудят ровно и монотонно, радуя слух надежной работой. В этом режиме они проработают еще около недели, разгоняя корабль, увеличивая его скорость до рекордных показателей за всю историю человечества, что мне, конечно, льстило. Я мог бы разогнаться еще сильнее, практически вдвое, относительно моей конечной максимальной скорости, но тогда мне не хватит топлива на маневры и обратный путь. Поэтому большую часть пути с помощью солнечных батарей буду черпать энергию удаляющегося Солнца. Через неделю двигатели должны автоматически прекратить разгон и уснуть на долгих одиннадцать месяцев, чтобы проснуться и выйти в тормозной режим. Если этого не произойдет, мощнейшая гравитация Юпитера вышвырнет меня далеко за пределы Солнечной системы. Конечно, в случае отказа автоматики я скорректирую режим вручную, но я бы не хотел, чтобы такое произошло – отказ на одном из важнейших этапов полета весьма тревожный звонок.