– Куда ты направляешься? – Я сделал попытку заговорить с хиншу. Но она не пожелала снизойти до того, чтобы обратить на меня внимание.
А потом мы все почти одновременно поняли, что давно слышим какой-то очень хорошо знакомый звук. Просто он был такой мерный, тихий, так хорошо вливался в ритм работы двигателя, что долго оставался неразличимым.
– А ну-ка, стой, – прозвучал в деревенеющей тишине вкрадчивый голос Кирсанова и в нем были такие интонации, что Володя затормозил мгновенно, как вкопанный. – Глуши мотор.
Двигатель содрогнулся и смолк. Погасли лампы и прожектора. Стало очень темно и тихо. И страшно. Где-то далеко, но в то же время как будто и близко, накатываясь и отдаляясь, клекотали и свистели вертолетные моторы.
Они шли цепью по-над гребнем трассы, хищно наклонившись к земле и шаря по снегу островками света прожекторов. Мы видели до десятка машин, ближайший был от нас в нескольких сотнях метров. Забравшись в кабину, мы долго сидели во тьме, напряженно вглядываясь и вслушиваясь в ночь. Володя шарил по эфиру, но никаких переговоров мы найти не смогли. Прошло, казалось, несколько часов такого вынужденного заточения, пока, наконец, мы не решились тронуться в дальнейший путь. Тут уж Дима насел на хиншу, и Кирсанов не пытался ему помешать. Было очевидно, что на этот раз, нашей загадочной попутчице не отвертеться. Но она то ли правда не имела никакого отношения к ночной поисковой партии с участием воздушного транспорта, то ли очень хорошо умела врать. Одним словом, мы отстали от нее ни с чем. Она без устали твердила, что избавит нас от своего присутствия, едва только мы окажемся в черте города, она отдаст нам наши деньги, и мы тут же вернемся на базу и забудем о её существовании. Но мы, почему-то, не верили ни единому её слову. И мы действительно торопились – торопились избавиться от нее.
В город мы сильно опоздали и были уже к восходу. Запрятали танк в какой-то сарай на окраине, заперли ворота и побрели по улицам двумя группами – впереди Кирсанов, хиншу и я, позади нас, на другой стороне улицы, шагах в двадцати, Дима, Борис и Кит. Володя остался сторожить вездеход.
Хотя рассвет уже занимался, все же было довольно темно и подходя к заведению Петра, мы и не обратили внимания, как у него оживленно с утра. По пути Кирсанову казалось, что нас преследуют и он постоянно менял направление, велел нам разделяться, в итоге, весь путь занял много времени, большую часть которого мы плутали по подворотням и отсиживались за мусорными баками. На темных улицах было ничего не разглядеть на большом расстоянии, освещения почти не было. А редкие в этот час прохожие и сами норовили поскорее скрыться с посторонних глаз. Не знаю, прав был Кирсанов или нет… но когда мы подошли к «Астре», то увидели у входа группу людей. И с первого взгляда было понятно, что они там не прохлаждаются, решив покурить перед тем, как отправиться на работу. Они чего-то ждали. И судя по тому напряжению, с которым они держались, ничего хорошего у них на уме не было.
Но Кирсанов не был бы хорошим командиром, если бы не обладал столь развитым вниманием к мелочам. Естественно, первое, что мы подумали, когда осторожно выглянули из-за угла и увидели, что к Петру попасть будет непросто, это то, что те люди ждут нас. Несомненно, так оно и было. И мы собрались было спрятаться куда подальше, но Кирсанов вдруг всех нас поднял за шиворот и велел идти.
– Они ничего нам не сделают, – сказал он. – Они больше заняты друг другом.
– Что ты имеешь в виду? – Прошипел Дима.
– А то, посмотри внимательней, они же явно друг другу не рады.
Люди у входа действительно стояли двумя группами. Человек по пять-шесть, все крепкие ребята, угрюмые, в почти одинаковых чёрных куртках. Они прохаживались по сторонам крыльца, как волки, почуявшие добычу. Но большую часть своего внимания они действительно посвящали друг другу, а не темной улице, как было бы, действуй они заодно.
Мы прошли мимо них, пряча взгляд, сбившись тесной группой, постаравшись, чтобы они вообще не увидели, что с нами ещё один человек, которого мы прячем между собой. Хорошо, что у Петра утром всегда много народу. В основном работяги, все те, кто с раннего утра и до позднего вечера вкалывает на производствах – на заводах, из которых только и состоял город, и на которых только и можно было добыть средства к существованию. Их Петр кормил за гроши – зная, что в ночь перед воскресным днём, когда рабочие получали недельный заработок, они все равно придут к нему, и часть их денег осядет к нему в карман. Мы пробились через толпу в самый дальний угол, хиншу села между нами, не снимая капюшона с головы.
Читать дальше