Константин Марков - Возвращаясь к жизни? Том 3

– Ты кто?

– Тём, путник. Не дайте замерзнуть от холода. Отогреюсь, метель кончится, сам пойду дальше, не забруда я, путник просто.

– Ну, садись к огню Тём путник, – сказал один из них. – Забалуешь – пожалеешь. Спрашивать больше не будем.

Сняв накидку и мешок заплечный, я уселся к очагу. Оказалось, что в глубине палатки еще один лежал, хворый сильно. Лежал весь потный в бреду горячечном.

– Что с товарищем вашим?

– Как что, подрубили его забруды, думаем – не выживет, а что делать – не ведаем.

– Можно раны его посмотреть?

– А ты лекарь что ли?

– Нет, не лекарь, но лечился долго, мне бабка Веда многое рассказывал, как лечила меня. Пособить товарищу вашему попробую, коли не побрезгуете. Травок бабка дала для такого случая, что сними делать сказывала.

Пошептались мужики меж собою и решили видно.

– Все равно помирает он, худа в том не будет, а как выживет, благодарить тебя будем по-честному.

Откинул шкуру я, что мужика прикрывала и обнаружил я рану резану от плеча до живота загнившую. Не жилец он был точно это. Делать нечего, стал готовить лечить, как бабка сказывала. Первым делом достал я травы бабкины. В малом котелке воду нагрел и заварил в ней траву от горячки вкупе с травой зверосилом. Добавил туда щепотку и сон травы. В другой котелок кинул нитку суровую, иглу и ножик свой вострый маленький, к огню приставил, чтоб кипела вода там.

Пока вода прокипела, травы настоялись. Аромат по палатке пошел не шуточный, ноздри щекочючи. Мужики за мною следили с удивлением и без слов совсем. Чисту тряпку попросил я у них и варится ее кинул также.

Как проварилося, да остыла вода. Обнажил я рану страшную и раскрыл ее. Плоть что прогнила, срезал я ножиком перочинным до плоти здоровой. Раны водой кипяченой промыл, да стянул ее ниткой суровою, как прореху зашил и накрыл тряпкою вареною. Мужик что без памяти был от боли в себя пришел. Напоил я его травами, чтоб горячку унять, да сил придать. И заснул он напившись.

– Вот и все, – сказал я, как закончил с ним. – Что мог – то сделал. Теперь смотреть будем, выживет ли.

Дня два сидели мы в палатке этой. Как придет в себя хворый, то травой напоим, то узваром мясным с хлебушком. День на третий метель унялася, солнышко выглянуло. Очнулся хворый, и есть попросил дать ему.

– Ну, паря, ожил ты. – Штырь сказал тому. – Радость нам великая.

Матвей, так звали хворого, поел и меня начал спрашивать, кто и откуда пришлый я. Обсказал я ему все подробности, как спасли меня хлебопашецы. Да как вынужден был я пойти от них. Как пришел к горну озеру и как дух озера этого к ним послал меня некудышнего.

На четвертый день Матвей сам до ветру сходил и сказал, чтоб мы собиралися. И пошли мы потихонечку. Матвей попросил меня быть с ними, пока с гор не спустятся.

– Ты пойми, что двоим им не отбитися, коли сызнова нападут на нас. Я сейчас не боец иду еле, еле. Уж уважь меня раз от смерти спас. И с другой стороны посмотри, идти тебе некуда, а придем я тебя в охрану каравана пристрою. И при деле будешь и попутешествуешь. Будешь с нами сколько сможется.

Согласился я на его предложение. Одному по дорогам гулять опасно. Хоть и чувствовал в себе силы не малые, а от подлого удара и стрелы можно и не увернуться. А так и работа честная, да оплата умеренна, да возможность мир посмотреть, где остаться жить мне придумаю.

Матвей шел на поправку и товарищи его тоже радовались. Рассказали они, что искали здесь в краю горном у озера. Оказалось, искали дом великого ученого Ван Цая. И верят, что нашли, только дом сгнил давно и нечего ценного там не осталось. Уходя уже, они повстречались с ватагой забруд, что через перевал как они шли, вот и сразилися. Сечь была страшная, полегло два их товарища, да вот Матвей рану получил тяжелою. И не знали они как им выйти с хворым на руках. Сидели и ждали, когда смерть придет к нему, чтоб похоронить его по-людски, как схоронили они своих товарищей. Рассказал я им как послал меня дух Иван Чая к ним меня. Подивилися они такому случаю. Рассказал я им историю его, и поверили они мне, не удивлялися.

Как подошли мы к тракту торному осмотрел я рану Матвееву и повыдергал из нее ниточки, заживать рана стала по-настоящему. Слаб Матвей был еще, чтоб нам помогать, но шел уже уверенно, без помощи.

На тракте стоял постоялый двор, и людно было там, даже очень. Встречали нас радостно. Крику стояло как на торжище. Как зашли мы на двор так встретил нас караванщик главный. Обнял он Матвея, сыном младшим он был ему. И представил он меня отцу караванщику Игорю и просил он для меня место среди людей отца его. Пригласили он меня в свою компанию, посадили за стол праздничный. Так появились у меня товарищи, что мне спину прикрыть наготове были.