Алексис Опсокополос - Лицензия на убийство. Том 2

Уже через минуту шаттл оторвался от стоянки и полетел в сторону главного порта Лакфана.

Приземлившись возле порта на крупной стоянке для частных лёгких кораблей, комедианты связали пилота, чтобы он не объявил тревогу. После чего попробовали пробраться к сектору грузовых перевозок. Им это удалось без особого труда, так как в порту было много легионеров как среди прилетавших-улетавших, так и среди работников порта. Легионерская униформа позволила комедиантам быстро смешаться с толпой, а после пробраться к интересующему их сектору.

Во время полёта Лёха подробно выпытывал у пилота обо всех способах пробраться на Тропос, и теперь был более чем уверен: если их с Жабом и начнут искать, то явно среди улетающих в метрополию, а вовсе не возле транспортников, отправляющихся на Олос с грузом хэнлорыжа.

Контейнеры с этим фруктом легионеры нашли по запаху, а точнее, по невероятной вони, которая исходила от них. Органы обоняния у кхэлийцев работали иначе, чем у остальных жителей Обитаемого Пространства, поэтому маленький синий фрукт, вызывавший омерзение и рвотный рефлекс у каждого гуманоида, рептилоида и инсектоида, у кхэлийских кальмаров вызывал чувство невероятной эйфории и являлся главным деликатесом.

Убедившись по маркировкам на контейнерах, что они отправляются именно на Олос, а не, к примеру, на Кхэлиэ, комедианты зажали носы и влезли внутрь. Они, безусловно, могли попытаться спрятаться в контейнерах с другим содержимым, но, во-первых, ящики с хэнлорыжем из-за их вони не открывали ни таможня, ни охрана, а во-вторых, другого груза на Олос беглецам на глаза не попалось.

Первое, что сделал Лёха, устроившись в ящике, это позавидовал людям, страдающим обонятельной агнозией. Эти счастливчики не могут различать запахи, и в тот момент Лёха многое бы отдал за такой дар. Вонь была настолько сильной, что перехватывало дыхание и кружилась голова.

Жабу было немного легче: он хоть и испытывал те же ощущения, но, по крайней мере, избежал головокружения, так как на него не действовали эфирные масла, запредельная концентрация которых потихонечку травила и сводила с ума его друга.

«Как же можно жрать такую гадость, – думал Лёха, пытаясь устроиться в ящике поудобнее. – Больше получаса я здесь не протяну».

Но бравый штурмовик и в этот раз ошибся. Залезая в злополучные ящики, комедианты не могли и предположить, что проведут в них почти двенадцать часов. Примерно через час после того, как они разместились среди спелых плодов хэнлорыжа, передавив большую их часть, отчего вонь стала окончательно невыносимой, ящики перевезли на какой-то склад, где они и дожидались погрузки на корабль.

И что самое ужасное – всё это время комедианты слышали, как вокруг контейнеров с хэнлорыжем кто-то ходил, разговаривал, время от времени ставил какие-то штампы на сами ящики. Вариантов вылезти не было: контейнеры стояли в очень оживлённом месте.

Когда наконец-то их погрузили на корабль, Ковалёв стал жадно прислушиваться, в надежде как можно быстрее услышать шум двигателей, чтобы в безопасности покинуть ненавистный ящик. Во время перелёта в грузовом отсеке явно не должно было находиться ни одной живой души, кроме двух отчаянных ребят, что путешествуют в коробках с хэнлорыжем.

«Ещё чуть-чуть, ещё рано, ещё не взлетели, надо ждать, – мысленно отговаривал себя Ковалёв от того, чтобы выскочить раньше времени из контейнера. – Вот же зараза, глаза режет похлеще лука».

Комедиант сомкнул веки, чтобы хоть как-то защитить глаза от едких испарений эфирных масел хэнлорыжа.

– Лёха! Ты живой, вообще? Очнись! – послышался голос Жаба.

Ковалёв открыл глаза. Над ним склонился друг, крышка ящика была сорвана, вокруг валялись раздавленные плоды кхэлийского деликатеса.

– Ну, ты меня напугал. Я уже полчаса не могу тебя в чувство привести. Думал, ты совсем отравился, – сказал Жаб, который выглядел всерьёз перепуганным и говорил намного быстрее, чем он обычно это делает.

– Какие полчаса? – удивился Лёха. – Я только глаза закрыл. Тут же открываю – вижу твою морду. Что случилось?

Ковалёв попытался вылезти из ящика, но его повело в сторону, и он упал.

– Говорю же, отравился, – с сочувствием произнёс амфибос и помог другу выбраться.

Лёха попробовал очистить одежду от налипшей мякоти хэнлорыжа, но у него мало что получилось.

– М-да, видимо, здесь поможет только смена гардероба, – сказал комедиант, в отчаянии махнул рукой и обратился к товарищу: – Ты сам как?