Йольз Джангерс - Квантовьюга

– Ты представляешь… Что – то подобное у меня теперь есть! А вот, для чего такой прибор? Точный ответ мне пока не известен, вот только однозначно то, что он не бесполезный.

– А ты главному конструктору об этом говорил?

– Собирался – ещё в первый день работы… Но попасть к нему на личный приём – сам ведаешь… А всех подробностей о приборе я же не знаю – тогда с чем идти – то?

– Меня в НПО несколько дней не будет. …Дай, запишу твой номер. Когда освобожусь для данной темы – я позвоню.

Ратмир позвонил через пять дней. Он выразил желание на «браслет» взглянуть. После работы они вместе зашли в ведомственную однокомнатную квартирку Жарптицына, где прибор и был представлен Габуженкову.

Необычный материал «браслета» на словах заинтересовал вундеркинда, хотя при этом, сам Ратмир выглядел каким – то скучным. Да вот только своенравная антенна появляться на кисти его руки наотрез не желала. Мирослав, в принципе, предвидел такой поворот событий, поскольку в предыдущих эпизодах пика – антенна демонстрировала себя лишь ему одному. Тогда они вышли во двор, благо, что он сейчас был безлюден, и Ратмир, положив недалеко от торца дома включённую камеру, ушёл за угол соседнего дома. Подготовленная Мирославом операция длилась всего минуты две. Жарптицын позвал Габуженкова и продемонстрировал ему фокус с прохождением сквозь дом. Нельзя было сказать, что Ратмир сильно удивился – он, просмотрев снятое, выглядел, скорее, удовлетворённым.

Вот только повторить тоже самое, но уже Габуженкову, не удалось, хотя сам Мирослав, при экспериментах, прятался далеко: антенна прибора вундеркинда не признала и никакой квантовьюги ему не демонстрировала.

После такой бесплодной попытки Ратмир, почему – то стал молча и долго смотреть в самые глаза Мирославу, что, в конце концов, стало переходить и рамки приличия. Но когда Мирослав уже начал «закипать», Габуженков, вдруг, ровным голосом подытожил:

– Да, прибор необычный. Но, он ориентирован только на твой мозг. В НПО его нести вряд ли следует, а вот в моём университете я надеюсь информацию из него вытянуть. Там у нас более непринуждённая обстановка. …Значит, в день находки, антенна тебе даже проткнула ботинок?

Мирослав утвердительно кивнул.

– И никаких полей тебе она тогда не показывала?

Получив в ответ отрицание, Ратмир закончил с долей задумчивости:

– Я знаю, где здесь собака зарыта, заодно проверю функциональную исправность прибора. …Ой! Я и не спросил: ты мне его отдашь на какое – то время? Хорошо? Всё, что я окончательно буду знать о приборе, тебе будет предоставлено. …Другим нашим о «браслете» пока не говори: прослывёшь сказочником!

Габуженков ушёл с прибором на своём запястье. Мирослав проводил его до выхода из подъезда, и некоторое время смотрел ему вслед. …А тот ли он, кем его все знают? И выглядит он, чуть ли не старше меня, и что он сейчас читал в моих глазах и, по – видимому, вычитал? Первый контакт с ним в нерабочей обстановке состоялся по моей инициативе, но условие для этого контакта создал он – значит, он уже что – то знал? А ведь я не сказал ему главную информацию: в какое невидимое пространство этот прибор может отвести…

На следующий вечер, покинув территорию предприятия и уже собираясь войти в свой подъезд ведомственного многоквартирного дома, Мирослав заметил, что к нему быстро направляются двое молодых коллег, уже входящих в «мозг» НПО.

– Жар птица, подожди! Поговорить надо.

Мирослав остановился. Подошедшими к нему были Кузьма Донатьев, специалист по электронике, и баллистик Лоренцо Гуарнерри, отец у которого был итальянцем. Но Мирослав принял независимый вид и заговорил первым:

– Итак, коллеги. То, что я жар птица, об этом мне прожужжали все уши ещё в детском саду. Только я уже, так сказать, немного подрос…

– Не обижайся, сорвалось с языка. – Донатьев дальше заговорил быстро. – Мы же тоже в этом доме живём, и я видел, что вчера, во дворе, ты активно общался с вундеркиндом. Аккуратней с ним, он совсем другой, чем мы. Он может по глазам читать мысли…

– И не только мысли. – Добавил Лоренцо.

Мирослав рассудительно развёл руками:

– Такое мне тоже показалось, но так ли это плохо?

– А вот не хочу, чтобы он знал, что я в детстве подгузники пачкал! – Кузьма проговорил это с долей озлобленности. – Вот скажи, Мирослав, в твоей жизни были ситуации, о которых ты сам никогда никому не расскажешь?

– Ну наверное… Скорее всего, у каждого такие ситуации были. А вы точно уверены, что Габуженкову и это доступно?