Алексей Галушкин - Пустота в квадрате. Книга 8. Я#плутониЯ

Теперь я больше забирал вверх по карте в сторону, удаляясь от широты расположения Р-01, двигаясь по барханам в паре сотне метров от скал. Ближе было подойти проблематично, потому что везде были завалы острых ледяных глыб, что, видимо, постоянно осыпались откуда-то сверху. Да и в снегу они тоже встречались, отчего была опасность зазевавшись случайно пробить скафандр острым краем.

Исходя из всего увиденного, я сделал вывод о достаточно высокой сейсмической активности региона. С чего бы еще здесь было столько осколков образующей породы?

Что еще из интересного – я заметил над горами нечто вроде легких облачков, которые переливались и поблескивали в свете Солнца. Не столь массивных, как на Земле, но все же вполне себе физических. Двигались они медленно, но все же на месте точно не стояли. Для столь легкой планеты даже само по себе наличие атмосферы было нонсенсом. Но уж облака при минус двухсот сорока градусах Цельсия – это вообще за гранью понимания. Откуда они взялись и из чего состоят? Если из них еще и дождь пойдет мне на голову, я совсем уже ничему не удивлюсь – застыну статуей и все. Шутка. Но снег – это запросто. В этом нет ничего такого. Мне вообще показалось, что на меня сверху сыплется то-то невесомое, летящее, словно пух.

И если мне это не мерещится, так что же выходит, Пустыня Томбо все время может изменяться, трансформируя свой дюнообразный рельеф и засыпая дороги снегом? А это значит, что те дороги, по которым я ходил сегодня были совсем-совсем свежепроложенными? А вовсе не многоразовыми…

Это в корне меняет дело. Ведь я этот мир представлял статичным, когда он был вполне себе динамичным.

И сколько же мне идти до следующей дорожки? Может двадцать, а может и все пятьдесят километров. Да и не факт, что и там со входом будет лучше.

Но делать было нечего, и я все шел и шел. Вскоре горы начали загибаться влево, образуя такую гигантскую бухту в пустыне вместо моря. Это позволило мне взглянуть чуть дальше собственного носа. Дорог я не видел, да и не должен был, потому что они в моей плоскости лежали. А вот панораму скал видно было километров на пятнадцать-двадцать, наверное.

Хорошо было бы залезть на какую-нибудь гору и глянуть сверху. Но пока я шел, так и не заметил мест, где бы это можно было сделать. Во всяком случае хоть сколько-либо более-менее безопасно. Так что пока мне, что и оставалось, тренироваться в прыжках в высоту на вязком, проваливающемся под ногами грунте. Местность не для прыжков совсем.

При толчке я в лучшем случае по щиколотку проваливался, в худшем – по колено. Идти было несколько легче, но тоже не слишком удобно и просто.

Однако мое упорство все же было вознаграждено. Примерно через час я набрел на очередную дорогу. По признаку занесенности снегом она была старше предыдущей. Насколько старше – непонятно, потому что я понятия не имел, насколько быстро здесь заметает снегом объекты, сильны ли снегопады, какой силы может быть ветер и так далее.

Но с проходом через скалы снова меня ожидало разочарование, только куча битого, острого, как стекло льда, вместо нормального человеческого или улитоновского прохода. Но все же на этот раз я смог рассмотреть эту самую пресловутую дыру в скале. Только вот добраться до нее никак не представлялось возможным.

То ли мне следовало возвращаться, менять скафандр на технологический, который куда прочнее и идти штурмом брать эту или любую другую аналогичную нору, либо же отправляться дальше уповая на удачу в поиске нормально проходимого лаза.

Но ведь проблемы могли возникнуть и дальше по мере углубления в нору, а вовсе не закончиться сложностями преодоления самого по себе входа. Немного перефразируя крылатую фразу, скажу так – театр не только начинается с вешалки, иногда он ей и продолжаться, а в некоторых, особо запущенных случаях, даже ей и заканчивается.

Вешалка – это такая форма места, переходящего в соответствующее действие – новая формула современной действительности бытия. В этом слове заключена суть происходящего с одиноким героем в бескрайнем неизведанном космосе или не героя и не в космосе. Каждому подойдет, почти каждому, танцующие миллиардеры не в счет.

Я только что и хотел – войти в театр. Что-то мне подсказывало, что там, где-то внутри есть нужные мне вещи или не вещи. На лунатиков я уже не рассчитывал, но хотя бы на что-то, да, надеялся еще. Вера, пусть даже в полную ерунду, хороший мотиватор для наивных молодых романтиков.