Алексей Галушкин - Пустота в квадрате. Книга 7. Плутон

Да и вообще, здесь ни спрятаться негде, ни попить нечего. А попить очень уже хотелось. И потому я плелся дальше.

Вскоре пейзаж сменился, и я добрался до некоей растительности. Что-то типа леса у подножия. Войдя в него, мне сразу стало ясно, что местечко не из приятных. Этот лес нормальный лес вовсе не напоминал. Больше всего он походил на иллюстрацию школьного учебника по биологии, где-то примерно 6-7 класса.

Это был лес какого-то архаичного периода с папоротниками гигантского размера и хвощами, высотой с хорошую елку. Под ногами был то ли мох, то ли лишайник какой-то густой. Ноги мои утопали в этой мягкой зеленой перине чуть ли не по колено. Так мало того, там в глубине под ногами что-то то ли чавкало, то ли хлюпало. Несмотря на то, что я зашел высоко, сыро здесь было. Не скажу, что прямо болото, но как-то топко, что ли.

А еще очень тихо. Если бы не приглушенное мхом хлюпанье под ногами, то я и сам себя бы не слышал. Птиц, щебета птиц, что всегда бывает в лесу, здесь тоже не было. Хотя, какие-то звуки все-таки были. Стрекотание какое-то, шелест.

Лес этот точно был не пустым. Кто-то его населял кроме растений. Но кто – вот вопрос. Пока я ничего не видел. Однако чуть углубившись в чащу, я вскоре увидел его обитателей.

Сначала пролетела огромная бабочка, сантиметров двадцать в размахе крыльев. За ней пронеслась стрекоза еще больших габаритов. С расстояния я бы сказал, что она точно не меньше полуметра была. Да я птиц таких здоровых не видывал, а тут стрекоза какая-то!

Но это ж сон, так что удивлению или отрицанию действительности особого места в нем не было. Тем не менее, дальше я шел, мягко говоря, с неохотой. Как-то мне было страшновато. И чем больше я углублялся в чащу, а это именно чаща была, состоящая из непонятного формата растений, тем больше жизни становилось вокруг меня.

Из-под ног выскочила и убежала гигантская черная многоножка метровой длины. Вокруг проносились мухи с хороший арбуз размером и кружились комарики, как воздушные шарики, примерно с кулак величиной и хоботком с мизинец. Дюжина таких в два счета обескровит меня под ноль не хуже киношного вампира. Что меня пока спасало, так это то, что особо они на меня внимания обращали. Тем не менее, я их очень боялся. Если такой укусит, мало не покажется, перевязку делать придется, чтобы кровь остановить. И то, если еще что останавливать будет, а не все залпом высосет.

Мне бы назад вернуться, но я понятия не имел, где зад, а где перед. Гор я больше не видел, прибоя не слышал. А от страха бежал куда глаза глядят, путаясь в лианах, хвощах и утопая во мху.

Начинало темнеть. Да здесь и в самый солнцепек сумерки стояли. Сейчас и подавно мерзко стало. Нужно было что-то решать. Ночью блуждать по этому лесу станет совсем уж, мягко говоря, не безопасно.

Насколько я помню, черные многоножки бывают сильно ядовиты. А если здесь еще какие-нибудь ракоскорпионы водятся? Даже думать об этом не хочется.

Короче говоря, плутал я, плутал и в конце концов нашел более-менее укромный уголок. Хвощ там завалился и образовал такую полуберлогу с полукрышей из корней. К тому же в этом месте совсем не было ни комаров, ни мух. Я очень боялся, что, если усну, эти твари смогут выпить из меня всю кровь досуха. Так что именно это место показалось мне максимально безопасным, и я расположился там на ночлег.

Скажете – неправильно сделал?! Но у меня ровным счетом ничего не было, только лохмотья одежды, что болтались на мне и все. Ни ножика, ни зажигалки – ничего. Я даже нормальной дубинки найти не смог – палок вообще не было, лишь один рыхлый хлам валялся.

Так что собрал мха посуше, постелил лежанку и улегся, положив под бок какой-то хлыст для обороны, что удалось отломать, да лист-ветку некрупного папоротника, чтобы комаров отгонять и прочую летучую тварь.

И вот лежу я так, успокоился немного. Никто меня не трогает. Дыхание перевел, жую молодой росток папоротника. Трава конечно, но так, ничего, вкусная. Поднимаю глаза и храбрость моя уходит куда-то вниз, вслед за съеденным папоротником…

Надо мной висит здоровенный паук. Терпеть я не могу этих пауков! Никогда не любил. Даже вовсе не из-за того, что они ядовиты или кусаются больно. Пауки никогда на меня не нападали, даже не кусали. Тем не менее, моя антипатия к ним всегда была максимальна. Арахнофобия – это кажется называется. Каковы ее причины, мне не известно. Самая правдоподобная версия, на мой взгляд, это генетическая память. Говорят, что когда-то эти твари были такими большими, что могли и человека поймать в свои сети и сожрать, высосав подчистую все соки – у них же внешнее пищеварение, почти как у Чужих. Это они сейчас измельчали, на комаров, да мух охотятся. А раньше о-го-го были, и я, верно, генетически это хорошо помнил.