Мира Виссон - Лелёка и голубая пуля

– Сударыня, объясните, что это такое?

«Как он её открыл-то?» – некстати подумалось Лелёке. В тот момент ей даже в голову не пришло, что это она не захлопнула коробку, когда убегала по тревоге. После она ведь даже не трогала её. На вопрос разведчика она не ответила. Объяснять, как к ней попали эти предметы не хотела. А что это – она и сама не знала.

– Арестовать, – скомандовал во всей видимости главный группы.

На девушку одели наручники. Незваные гости продолжили обыск комнаты. Рвали её одежду и обувь, пытаясь найти скрытые предметы, даже зубную пасту выдавили, вдруг она туда что-то спрятала. Вылили шампунь и гель для душа, вдруг там что-то спрятано. В конце концов в её комнате не осталось ни единого целого предмета. Даже казённую мебель они изничтожили.

Ей ещё задавали какие-то вопросы.

– Как долго служите в гвардии?

– Как ваше имя?

– Сколько вам лет?

– Как вы попали в гвардию?

– Кто порекомендовал вас на стрелковые курсы?

– Почему вы остались в гвардии после получения наследства?

На какие-то вопросы она отвечала кратко, на какие-то более полно. Что-то оставила без ответа.

После вопроса:

– Вы были знакомы с Сигрусом Нимрла до службы в гвардии?

На который она не стала отвечать, Лелёка замолчала, не ответив больше ни на один вопрос.

Её вина была лишь в том, что она самозванка, присвоила чужое имя. Но она не была предательницей и не собиралась вредить стране, что приютила её. И уж тем более она не хотела причинять вред Сигрусу.

Её воспоминания прервал какой-то шум.

«Пришли допрашивать, – предположила она, – наконец-то». Неизвестность и неопределённость угнетали её больше, чем грозящие допросы. Ей уже хотелось, чтобы это всё поскорее началось и закончилось, и уже не важно чем, лишь бы больше не ждать. Ждать и бояться – хуже не придумаешь. С другой стороны она понимала дознавателей. Промаринованный преступник, который сам себя накрутил, скорее всё расскажет.

К её камере подошёл знакомый ей человек. Верней знакомы-то они как раз не были. Это скорее Лелёка знала, кто это. Как-то раз, ещё в самом начале её службы, на одном из приёмов Изрика указала на этого мужчину и сказала, кто он.

«Палач», – шёпотом на ухо сообщила она.

Мужчина был ничем не приметный, с простым, даже приветливым лицом. Правда он ни на кого не смотрел. На него же смотрели все и тут же отводили глаза. Он шёл по залу, и казалось вокруг него образуется вакуум. Люди старались исчезнуть с его пути. В тот вечер он подошёл к королеве, перекинулся с ней парой слов, она даже удержала его за руку и вынудила присесть рядом с ней. Стала что-то рассказывать ему. Палач даже пару раз хмыкнул. Лелёка решила, что королева рассказывала ему что-то смешное.

Изрика вцепилась в руку девушки, и когда та приблизила голову, снова зашептала:

– Указания раздаёт, кого схватить и пытать.

– Почему ты так думаешь, – тоже шёпотом спросила Лелёка.

– А что ещё можно говорить палачу?

«Да что угодно, – хотела было сказать девушка, – что если палач, так уже и не человек?»

Однако промолчала. Сама же внимательно смотрела на палача, пытаясь по его лицу понять, отдали ему приказ схватить и пытать кого-то, или же рассказали шутку.

Сейчас Лелёка, по личному опыту, знала, что «хватают» дворцовые стражники либо внутренняя разведка. Пытают скорее всего тоже они, судя по тому, что именно они её допрашивали сначала в её комнате, а потом пытались здесь, но она молчала. Тогда они оставили её, ждать. Палач же скорее всего занимается своим непосредственным делом – приводит приговор в исполнение.

Девушка тяжело вздохнула. Внимательно посмотрела на мужчину, что подошёл к её камере.

«Что ж, похоже меня решили казнить», – подумала она, едва сдерживая слёзы.

«Не заплачу, ни за что не заплачу», – как мантру повторяла она.

– Пойдём, тебя хотят видеть, – неожиданно мягким голосом сообщим он.

Лелёка даже не сразу поняла, что он сказал.

– Кто? – наконец спросила она едва слышно.

Он уже открыл камеру и повёл её по коридору, когда она задала этот вопрос. Она даже не отметила, что они идут в противоположную от лестниц и лифта сторону.

– Увидишь, – уклончиво ответил он.

«Может он всё-таки ведёт меня убивать, – предположила она, – специально правды не говорит, чтобы истерику не устроила?»

Она хотела его напрямую об этом спросить, но не успела. Они подошли к шторе.

Лелёка удивилась. Она только начала думать, что здесь не может быть окна, и значит шторы быть не должно.