Леонид Крылов - Первопроходцы облачного города

– Оу. – Юра аж скукожился на своем кресле.

– Бизнес провалился, долг рос, вместе с процентами по выплатам. В итоге им заморозили гражданство и выселили на Пацифику.

Все это звучало дико, но правдоподобно. Государство легко могло продавать гиперактивных граждан корпорациям за пополнение бюджета. Двух зайцем одним махом. Энтузиасты не вызывали сочувствия в современном обществе, их считали просто фриками. А в мире абсолютной демократии, избранники бьются за тех, кто их выбрал, остальные могут хоть заживо гнить, никто и не почешется. Но Юра очень не хотел проигрывать спор и продолжал внутренне сопротивляться. Лу прочитала это на его лице:

– Семнадцать мегакорпораций, включая Байо Рэй, взяли в легальное рабство почти миллиард человек на Земле. Теперь они же создали огромный город на Сатурне, где сами пишут все законы и устанавливают правила. Тебе всё ещё туда хочется?

Лу смотрела с таким дерзким вызовом, что вопреки внутреннему голосу, орущему, что девушка явно не врет, Юрино эго требовало продолжать бой.

– Не хочу показаться грубым, но твои родители сами виноваты, что провалили бизнес и невнимательно прочитали договор. Корпорации делают очень много хорошего.

Зубы Лу почти крошились от злости.

– Как скажешь, главное – сам не упусти в договоре одну хорошо спрятанную строчку. А то незаметно, чтобы ты любил внимательно изучать правила и руководства.

Туше.

– Но если дело в заработке, зачем тебе Сатурн?

– Потому что дело в долге, а не в заработке, кретин ты тупой. Либо я выполняю любую работу, которую от меня требуют Байо Рей, либо задолженность достигнет критической суммы, и я лишусь оставшихся прав. Что со мной после этого сделают, оставлю на твоё извращенное воображение.

– Хочешь сказать, тебя заставили лететь? Это что ж ты за специалист такой?

– Экзобиолог общего профиля.

Иронично. Экзобиология считалась чуть ли не специальностью приколом. Так, посетить пару занятий, чтобы потом травить байки про инопланетян. Но ученые иногда отличаются пугающим фанатизмом в своих дисциплинах. Парочка чокнутых профессоров с Марса решили всерьез сделать полноценный всеобъемлющий курс по поиску и изучению инопланетной жизни. Естественно, студентам он даром не сдался, и профессора шли на все мыслимые уступки, лишь бы заполучить пару благодарных ушей. Для жительницы Пацифики, с ограниченным доступом к сети, это был единственный шанс на образование. А теперь, когда пошли слухи, что в атмосфере Сатурна обнаружили живые организмы. Не исключено, что Лу действительно оказалась единственной студенткой, которая отучилась там всерьез. История звучала странно, но, опять, вполне правдоподобно. Юра никак не мог найти, к чему докопаться, и Лу решила не давать ему шанса:

– Клянусь, если ты еще какую чушь скажешь, я разобью тебе этот стакан об голову.

– Это нанокерамика, – рефлекторно буркнул Юра, – она не треснет, даже если танком проехаться.

– Я знаю. – Лу медленно потянулась к стакану и Юра предпочел закрыть рот.

Дискуссия выкатилась на такие рельсы, что куда ни сверни – везде либо обрыв, либо партизаны с минометами.

Оставшиеся три часа прошли в гнетущей тишине, а тишина отличная почва для взращивания угрызений совести. Юре стало одновременно стыдно и за подростковый, азарт в споре, неприемлемый для человека научных взглядов, и за излишнюю грубость. К тому же он так и не высказал свою позицию, что тоже больно свербило где-то в мозгах. Тем не менее начать разговор он так и не решился.

***

Пробуждение после короткой фазы полета далось намного легче. А, главное, длительный сон позволил забыть о Луизе.

Ничего не происходило. Юра просто лежал в своей капсуле и ждал. Судя по слабому ощущению гравитации, корабль уже приземлился на Титан, спутник Сатурна, с которого всё когда-то началось. Именно исследовательская станция Титан 3, построенная аж сорок лет назад на частные инвестиции, обнаружила кольцо водяного пара в атмосфере Сатурна. С годами она переквалифицировалась в главный перевалочный пункт между Солнечной системой и Синефополисом.

Ничего не происходило. Но эта тишина пылала эмоциями, ожидание становилось практически нестерпимым. Последний раз Юра испытывал нечто подобное, когда впервые полетел в отпуск с родителями. Самолет заходил на посадку в абсолютно чужой стране. Юра, намертво пристегнутый ремнем, пялился в спинку впереди стоящего кресла, но внутри все клокотало от предвкушения. Этот невероятный иной мир с другим воздухом, непонятным языком, странными дорожными знаками и светофорами, – всё такое новое, непознанное. Рутина встала на паузу, остался только этот момент, он поглощал целиком и лишал смысла все, что было до и будет после.