Наталья Мар - Либеллофобия

– Нам лучше следовать за ними.

– Нет, Уитмас, – испугалась мама. – Что мы будем делать в пустыне с детьми?

– Местные помогут. Они умеют выживать в дюнах.

– Нет, нет. Нужно добраться к бункеру! Наша вода почти вся улетела, посмотри!

– Ладно! Подберите рюкзаки, – скомандовал папа, когда сточный водомёт поутих. Канализация пустела.

Родители превратились одновременно: зеркальный паук и золотопряд. Мама приволокла искорёженную клеть.

– Эмбер, давай и ты. Понесёшь саранчу.

И я тоже превратилась. Чиджи вскарабкался на маму, а папа взял рюкзаки. Так, канавами, мы поспешили вдоль пробки. Из-за тумана видимость была метров сто. Через час тракт, забитый брошенными пескарами, упёрся в стену воды. Река лилась вверх без конца. У моста стоял галдёж – да такой, что перекрывал шум потока. Мы обернулись людьми и протолкнулись ближе, чтобы разобраться, в чём дело.

С мостом творилось невероятное. Река болтала опоры из стороны в сторону, железное полотно волновалось и пучилось, арки ходили ходуном. Оттуда сыпались повозки и тут же взлетали в небо, смытые водой. Карминцы бежали обратно на берег, но их подбрасывала река и уносило ввысь. В тучи. Среди этой неразберихи папа каким-то чудом разыскал смотрителя.

– Чего ждёте? – карминец с кирпичного цвета кожей потряс фонарём. – Эзеры набирают рабов, а мы тут как тут: стоим толпой, готовенькие! Как на блюдечке для насекомых. Нечего здесь делать, идите в пустыню! Идите!

– Мы погибнем в вашей пустыне, – возразил папа. – Нам нужно в бункер, он где-то за рекой.

– Реки не будет скоро. Только здесь не перебраться: видишь, как смяло мост, а берега крутые. Вам через Румяный Брод надо, там пологая переправа.

– Где это?

Смотритель порылся в ворохе тентаклей и достал битый передатчик-линкомм. На нечёткой голограмме река и наше озеро ещё были отмечены синим: линкомм не знал, что началась война.

– Вот тут, выше по течению. Идите по дюнам… там неполный день пути, как раз вода вся и свистнет к тому времени. Переправитесь и вернётесь назад вдоль того берега. Синдиком-то есть?

– Синдиком?

– Ну, здешняя связь. Не через космос, а наземное радио. Спутников уж нет, считай. Как своих-то искать будете? Этот вот штуки, как у нас с тобой, теперь не годятся.

Родители переглянулись, и карминец скривил рот. Ему не хотелось возиться с пришельцами на виду у насекомых.

– Где бы нам достать синдикомы? – допытывался папа.

– Ну, я не знаю… – смотритель почесал спину щупальцем.

– Мы заплатим. Хорошо заплатим, я работаю в посольстве.

Карминец кликнул из толчеи кого-то знакомого не самой добропорядочной наружности. Из их торопливой перебранки я поняла только, что плут неохотно соглашался на сделку. Он наконец сказал «подожди» и нырнул в толпу.

– Синдикомы нынче редкость – много скарба погибло на пути сюда, да и войны давно не было… мало кто хранит у себя старьё вроде радиоприёмников, – карминец опять почесался, набивая цену. – Но плут обещал, значит, достанет. Приготовьте, чем расплачиваться будете.

Рабы, он сказал? Насекомые брали пленных, а не одну только воду. Мама достала папин бумажник.

– Деньги? – закричал на неё смотритель. – Куда нам девать ваши арахмы и шчерлинги?

– Но…

– Сухой паёк есть? Аптечка? Вода?

– Мы же не можем отдать еду и воду! – спорил папа. – С нами маленький ребёнок! Есть золото, фамильные драгоценности. Эмбер, достань, покажи.

Я протянула шкатулку папе. Карминец сцапал резную коробочку и заглянул внутрь, прикрываясь от любопытных глаз гривой кирпичных волос.

– Ладно.

Вернулся плут и вручил отцу два прибора, похожих на древние пеленгаторы:

– Там батарейка немного в одном, – сказал он с сильнейшим акцентом, – а в другой почти половина. Сутки на два хватить.

Карминцы затерялись в толпе с нашим золотом. Вода всё летела и летела в небо. Кое-кто попытался изловить себе немного бидоном, перегнувшись через перила набережной. Но струя подняла его вместе с тарой, сцапала и швырнула в общий поток. Страшная смерть ждала бедолагу в небе. Больше никто не решился добыть воды таким способом. За стеной, которой обернулась полноводная река, чудились раскаты грома. Или взрывов. Или выстрелов.

– Он сказал, на два дня всего хватит? – тревожно переспросила мама.

– Ерунда. Нам больше и не надо.

У папиного ободрения был такой тон, что я поняла: за двое суток мы либо выйдем к своим, либо умрём в пустыне. А рации на том свете без надобности. Брат робко попросил есть, и мама выдала ему батончик спрессованных опарышей. Мы на двадцати четырёх лапах двинулись по дюнам вдоль берега. Без привычной городской иллюминации вечерняя тьма спустилась мгновенно. Из-за туч не видно было ни ночного солнца – тёмно-красного гиганта Пламии, – ни других звёзд. Ни зги. Русло опустело, и теперь без ориентира – шума воды – мы боялись потерять берег. Чиджи верхом на маме держал банку с блесклявками, чтобы освещать нам пару шагов наперёд. Но их света было недостаточно, чтобы разобрать направление. Папа споткнулся и вздохнул: