Ю_ШУТОВА - Ген бессмертия

Он забрался далеко от поплавка. Но это нестрашно. Стоит только подумать о возвращении, чип, связанный с его мозгом в единую нейросеть, позволит взять верное направление. Но Гена еще не надумал поворачивать ласты к дому, скольжение в воде захватило его: безмолвие, яркие, как елочные игрушки, обитатели – прав был Сашка, когда буквально пинком вышвырнул его в отпуск. Океан Дионы гасил недовольство, суету, сожаления.

– Вот и прекрасно, что рейс прямо сегодня, – Иловайченко все решил за него, – и домой тебе незачем. Что тебе собирать? На крейсере получишь и одежду, и все, что надо. Так что давай, бронируй место. А то следующий на Диону лишь через две недели.

И он, ведомый другом, взял билет на пассажирский крейсер «Гагарин», стартующий с орбитального космопричала в тот же день. Сашка проводил его до купчинского телепорта и не уехал, пока дверь телепортационной кабины не закрылась за Геной. Кто его знает, может и плюнул вслед, как обещал: доброй дороги, мол. На борту крейсера был выбор: бодрствовать неделю, наслаждаясь прелестями космического перелета, или спать в анабиозном коконе. Петров выбрал сон. Не встречаться с другими пассажирами, не разговаривать, а главное – не пережевывать раз за разом последний этап проекта, не искать ошибки, не отращивать, как бороду, чувство неудовлетворенности. Вот и вышло, что только вчера они с Сашкой шли по Невскому, обходя митингующую толпу, а сегодня он, Геныч, ихтиандром ввинчивается в водную плоть Дионы, одной из свеженьких планет ближнего космоса.

Космос делился на ближний и дальний не по расстоянию: милям, парсекам или световым годам. Экзопланеты разбросаны по разным звездным системам. В ближний космос входили уже освоенные, подтянутые, порой и за уши, к годному для человечества уровню. В дальнем оставались все остальные. Еще был фронтир – планеты в стадии освоения: изменения атмосферы, климата, уничтожения любых потенциально опасных для человека факторов. И их, как говорит Иловайченко, многоуважаемая Заслонка была здесь очень при делах: снабжала рейнджеров фронтира оборудованием. «Всё, что мы создаем, – надежно. Мы трудимся на благо человека», – гласил кодекс корпорации, и сомневаться в этом не приходилось: каждые четыре-пять лет Альянс Большой Земли получал новенькую, с пылу с жару планету ближнего космоса. Подготовленную для сельхозколонизации, добычи ископаемых, завода-автомата или курорта. Да и к тому, что рейнджер и колонист – одни из самых распространенных профессий, Заслонка тоже приложила свою высоконаучную лапу. Если бы не программа генной модификации, та самая вакцина молодости, которую нынче стало модно отрицать, как, скажите на милость, земной Альянс потянул бы освоение десятков планет одновременно? Откуда взялся бы человеческий ресурс, если на Земле жило лишь восемнадцать миллиардов человек. В смысле, на момент внедрения программы. А теперь, с современными семьями-кланами, чего удивительного?!

Петров предавался гордости за родную Заслонку, за свой проект, и чего уж греха таить, за собственную руководящую роль в этом проекте. Подействовал океан – смыл всю шелуху с души, оставил только радость и гордость. Задумавшись, он не сразу сообразил, что за зуммер включился у него в голове. А очнувшись, перепугался: чип дятлом стучал в мозг, подавал сигнал тревоги. В случае настоящей опасности чип с носителем не разговаривал. Ничего такого типа: «Посмотрите направо, в пяти метрах от вас, хрен знает откуда, десятитонный многозубый человеколюбивый в кулинарном смысле мегалокрокодилус нереалис. Вы будете съедены через три минуты. Спасибо, что выбрали наше турагентство. Рады встрече с вами». Он просто фигачил информацию в подкорку, минуя вербальные менуэты. И руководимый им ихтиандр Петров уже во все ласты улепётывал в сторону спасительного поплавка, прекрасно понимая, что не успеет. Не успеет проплыть две мили, что отделяли его от спасения, потому что за спиной мчит, конечно, не мегалокрокодилус, но весьма близкий к нему краснохвостый термодон. Существо малоприятное в общении, в любом споре имеющее единственный аргумент: откусить своему визави голову, а потом слопать и все остальное. Крокодилья пасть, вечно голодное брюхо, двойной против того, что у Петрова, набор ласт и гибкий, как хлыст, хвост. Но как термодон прогрыз защитный периметр? И почему выбрал на обед именно несчастного туриста?

Ни одна подобная мысль не просквозила в мозгу Петрова. Мыслей не было, их глушил чип, оставляя лишь животную жажду жизни. Но зубастая скотина имела все преимущества: и ласты шире, и опыта в игре в догонялки под водой больше. Термодон обошел Петрова на корпус. На ящеров пятнадцатиметровый корпус. Развернулся, ощерившись, и теперь обезумевший от ужаса ихтиандр несся прямо в термодонову пасть.