Ася Капс - Череда

– Сейчас делают дома под ключ, двадцать первый век все-таки. Привезли да поставили и никаких тебе сложностей. Меня удивляет другой момент: тут нельзя застраивать и землю не купить, заповедник. Сколько же бабок у этого нахала? – равнодушно заметила Джесс.

– Наверное, не меньше, чем у твоего любимого. Или не совсем твоего? Кстати, что ты будешь с ним делать, как разруливать? – иронично подтрунивал он.

– А что случилось? Я ничего не помню. Все будет так, как и было до момента…

– Ты от этого не убежишь, раньше могла, но не теперь, – довольно резко перебил девушку Марк.

– Можно я не буду думать об этом сегодня? – не теряя оптимизма, протянула Джесси.

– Твоя жизнь, но ко мне больше не лезь. Я тебя сразу предупреждал, что ничем хорошим это не кончится.

– Марк, я все решу, давай лучше немного помолчим, смотри, какая чудесная погода…

Марк недовольно выдохнул и решительно двинулся в сторону города, девушка последовала за ним.

Марк был гением. Он умело справлялся с любой поставленной задачей или работой. Мог найти подход ко всякому человеку, животному, ситуации. Но, из всего этого многообразия вариантов, он без колебаний выбрал музыку. Стеснительный и недооценённый прежде всего самим собой юноша медленно катился в пропасть, сам того не замечая. Если сравнивать их с Джесс, что, безусловно, глупо и бессмысленно, то можно найти одно серьезное различие. Марк не умел мечтать. Да, с первого взгляда кажется, что мечтать это глупо и невыгодно, но именно с этого начинается все действительно важное.

Ведь люди способны мечтать где угодно и когда угодно, это очень важная функция мозга. Мы можем мечтать не только для себя, но и ради других, что существенно отличает нас от животных и менее осознанных людей. Мечты добавляют осмысленность, они заставляют стремиться, и пока мы стремимся к мечте – мы счастливы.

Марк не мечтал, но всегда был рядом с Джесс. А рядом с ним Джессика могла мечтать за двоих. Половину того, что говорила девушка, он в принципе не воспринимал, но ему нравилась ее улыбка и взгляд. Она была для него чем-то основательным, кем-то важным, но это была не любовь.

Встретились они впервые лет шесть назад. В то время Марк был на пике своей популярности. Высокий, темноволосый, голубоглазый. Стильно одет, ухожен, в прекрасной физической форме. От него буквально веяло внутренним спокойствием и устойчивыми ориентирами. Этакий оловянный солдатик. Его образ всегда являлся классическим проявлением мужской красоты, и он знал о себе это.

Несмотря на все очевидные преимущества собственной личности, юношу никогда не интересовали девушки, потому что их было нескончаемо много. Слишком много, чтобы хотеть в этом разбираться. Но тут появилась она, а потом и это чувство в груди. Будто было бы слишком глупо испортить все банальными телодвижениями и второсортным флиртом. Он захотел оставить ее, как когда-то захотел оставить в своей жизни место для музыки. В Джессике его зацепила именно безразличность к медийности. Она увидела в нем живого человека, а не перспективную возможность. Джесс сама написала ему в социальной сети однажды и захотела познакомиться, а потом резко передумала, закинув его страницу в чёрный список, ее не устроил холодный тон и надменность Марка. В этом – вся она.

Марк был крайне возмущён и заинтересован. Настолько, что открыл список её друзей и писал каждой подруге по порядку, пока не добился ответной реакции.

Их Дружба началась именно так. Теперь же все заиграло другими красками, от бывшего влечения к ней у него остались только восхищение и уважение. Она была личностью, человеком. И Джессика мечтала, а Марк даже не смел.

Сегодня, после ее очередного детского выпада, волна негодования и досады заставила его пристальнее вглядеться в текущую ситуацию. В эту самую секунду он смотрел на нее в упор, стараясь уловить в ее внешности что-нибудь новое. Что же так его зацепило? Почему сейчас, вместо того, чтобы закончить важную и срочную работу, он нянчится с этой сумасбродной девчонкой?!

Взгляд его устало скользнул по фигуре и остановился на складках однотонной ткани. Льняное платье оливкового цвета и свободного кроя чуть заметно развивалось по ветру. Легкие, почти детские босоножки на завязках бледно-голубого оттенка торопливо постукивали крошечными каблуками. Обычная, она самая обычная. Разве только эта неуместная седая прядь, обрамляющая лицо. Джессика говорит, что она родилась такой. Неуклюжие веснушки, заполонившие собой всю переносицу и лоб, будто танцевали в мягких лучах уходящего солнца. Взбалмошные, живые брови цвета сухого песка и такие же светлые, шелковистые ресницы. Вишенкой на торте ее образа являлись широко открытые и глубоко посаженные золотисто-зеленые глаза с точечными вкраплениями, безупречно сочетающиеся с огненно-рыжим оттенком непослушных коротких вьющихся волос.