Эль`Рау - Неисправимая колония Анарам. Часть вторая

Отчитав послушницу, мастер Да Цин потребовала подтвердить закрытие контракта с Вин Гудом. После чего речь пошла о ближайших планах, включая культивацию всех пяти основ. Польга внимательно слушала, чувствуя себя юной ученицей. Как будто вернулась в детство.

– На сегодня всё. Хорошенько отдохни. Завтрашний день будет не из лёгких, – матушка Циля поставила точку в разговоре. – Иди!

– Можно спросить? – Польга не хотела уходить, так и не узнав о фераспаке. – Имя.

– Чьё? – не поняла её матушка Циля.

– Настоящего владельца моей сферы.

– Зачем тебе? Теперь ей владеешь ты, а что было раньше, не важно, – мастер Да Цин открыто ушла от ответа.

– Из уважения, – выдала Польга и тут же пояснила: – Я чувствую, будто пользуюсь чужой вещью без разрешения. Зная имя прежнего владельца, мне станет спокойней.

– Ферра, – ответила матушка Циля. – Ферра Да Цин. Лит фераспака случайно попавший в наш клан. Он преданно служил нам до самой смерти и завещал семье Цин свою сферу духа.

– Спасибо, – Польга заметила, как тень скользнула по лицу матушки Цили.

– Занимайся прилежно. Будь достойной преемницей силы Ферры Да Цин. А теперь убирайся!

Яр Да Сай проводил Польгу обратно до её палатки и перед уходом попросил вернуть мармит. Он не сердился и не издевался над ней. Наоборот, казалось, будто командир аккуратно подбирал каждое слово. Такая обходительность и внимательность могли бы тронуть её, будь перед ней обычный земной мужчина, а не камнерожий абориген.

– Очаровательно, – тихим выдохом сорвалось с уст Польги.

Она распласталась на постели, сразу как стянула с себя одеяние послушницы. Спать не хотелось, есть – тоже. В голову всё время лезли разные мысли. И самая острая среди них о прошлом. Земная жизнь казалась теперь чем-то фантастическими и нереальным. Отчаянное желание найти сына и вернуть домой осадком упало на дно души.

– А был ли мальчик? – странный земной афоризм всплыл в памяти Польги и ответом на него упрямо в тишине прозвучали слова: «Не «был», а есть и будет».

Кого она хотела убедить? Себя? Осознание, что нужно торопиться, иначе Анарам поработит её, ворвалось в ленивые ночные думы. Женщина вскочила с кровати и заходила по палатке. Факты и события складывались один к одному. Ощущение давления, будто стоишь под колпаком, навалилось на плечи. Ей стало казаться, что некто неведомый наблюдает за ней. Наблюдает и потихоньку подчиняет сознание своей воле. Он незаметно выветривает прошлое, заполняя пустоту иллюзиями.

«Меня зовут Эбенга! Не Польга. Эбенга! Мой сын Гудвин осуждён и отправлен на Анарам. Он – невинная жертва махинаций компании «Руданид». Ему не место в колонии, среди неисправимых преступников и психопатов. Я должна его спасти! Вернуть домой. Вернуть память. Вернуть нормальную жизнь!» – Польга сама не заметила, как стала повторять одни и те же фразы, как мантру.

Потихоньку вернулась уверенность в себе. Впереди вспышкой зажглась цель: Гу Да Вин. Из всех камнерожих, что ей некогда показывал прохвост Вин Гуд, только он и Гуд Вис показались ей знакомыми. Каменные выросты и дребезжание голопроекции не дали ей толком разглядеть парней. Но… Их лица заставили ёкнуть Польгино сердце.

Женщина достала сферу фераспака и сосредоточилась на мерцающем зелёном свете. Хлопок! Индиговое небо, усыпанное мириадами звёзд, раскинулось над головой.

– И вам, вечер добрый, – произнёс с толикой недовольства Кин.

– Ферра Да Цин, – вместо приветствия произнесла Польга. – Мне нужно записать?

Ремесленный фантом не ответил. Он стоял с неописуемым выражением удивления на лице.

– Знаете, кто это? – она не сомневалась в положительном ответе, но хотела получить больше, чем просто подтверждение. – Расскажите?

– Точно, – словно сам с собой заговорил Кин. – Мастер Да Цин. Матушка Циля… Циля Да Цин.

Польга терпеливо ждала, пока мрачный ремесленник придёт в себя. Время замедлилось, заставляя чувствовать каждую ползущую секунду. И в этом практически застывшем мире наступила пугающая тишина.

«Здесь без тревог ни сна, ни дня, что-то сынишка плачет,

Слышишь, за всё прости меня, я не могла иначе!

Я не боюсь ни бед, ни ссор, в речку обида канет,

В небе ночном такой простор, он меня к звёздам манит.

Сын заболеет – я приду, боль исцелю руками,

Всё я сумею, всё смогу, с сердца снимая камень.

Я прилечу, лишь позовёт, воду пройду и пламень,

Но не прощу забвенья ложь, сердце моё не камень.