Александр Невзоров - Копия Земли [litres самиздат]

Пена накрыла яблоко сверху, и всё вместе стало похоже на снеговика. Верхняя часть этого белоснежного образа постепенно стала обретать округлую форму. Каждое семечко, каждое пятнышко и плодоножка были скопированы. Профессор взял в руки яблоко, как свежевымытого младенца, и поднял его на вытянутой руке. Пена стала стекать по длинным рукавам его халата.

Некоторые зрители уже были готовы к тому, что у рукава отрастут новые ленты и куски материи, однако для иных это было полной неожиданностью.

– Я же говорил, раствор удваивает ВСЁ. Поэтому, если не хотите пару лишних рядов зубов у себя во рту, акулы науки вы мои, не ешьте яблоко, пока оно мокрое. Строго говоря, оно ещё и полностью не готово, то есть не сформировано. Лишь высохнув, оно будет полностью соответствовать оригиналу и будет готовым к употреблению.

Когда яблоко высохло, профессор показал на камеру клонированный фрукт в своей руке и его первообраз на столе. Отличий не было абсолютно. Казалось, это одно и то же яблоко, идентичный близнец. Если бы их положили рядом, невозможно было бы узнать, где копия, где оригинал. К счастью, старик держал копию в руках, так, что где находится продукт копирования, было очевидно.

– Ну, кто хочет попробовать нового яблочка? – спросил учёный.

И понял, что сделал это зря. Толпа любопытной молодёжи как один бросилась к сцене, снося на своём пути стулья и столы, в том числе стол с экспериментальной колбой.

Дублицирующий раствор стал увеличивать пену, находящую в чаше. Пены становилось всё больше. Упали пробирки с катализаторами, и раствор стал вступать в реакцию с самим собой. Вместо умножающего раствор стал возводящим в степень.

Кто-то из студентов, пылающих страстью к науке, желающих первым попробовать в прямом смысле плод революционных инноваций , возможно, откусил часть яблока. Но это было уже не так важно. Весь зал заполнила густая пена, закрывая обзор всего вокруг и заглушая звуки криков, но, к счастью, не перекрывая доступ к воздуху.

Люди в панике выбежали из зала, а затем на улицу. Профессор истошно вопил: «Я же предупреждал!». Хотя, может быть, он этого и не произносил, ведь никто всё равно не услышал.

Из здания университета вытекали не только люди, но и пена, хлынувшая, словно цунами, на улицы Москвы, покрывая машины, дома и людей.

Вряд ли кто-то из них осознавал, что происходит. Всё, что они могли видеть перед собой – белый туман, если не зажмуривались, если зажмуривались – вообще ничего. Слышали в лучшем случае бульканье, лишь способность вдыхать воздух развеивала мысль о том, что к каждому из них в отдельности пришла смерть. Чаще всего это списывали на плохое самочувствие или сонливость.

Пена тем временем заполнила всю планету и произошло это быстрее, чем можно подумать, ведь пена овездесущивалась молниеносно.

Вобрав в себя образ всей планеты, пузыри пены с микрочастицами материи взмыли в небо, освободив наконец землян от своего присутствия.

Многие ли поделились с окружающими тем, что им пришлось пережить? Не больше человек, чем обычно. Часто ли мы говорим о своих головокружениях и приступах слабости? Кто-то да, но и в этом случае нередко приходится слышать о магнитных бурях и переменах погоды.

Так же случилось и в этот раз. Чудом ни особо крупных аварий, ни военных вторжений, ни остановленных хирургических операций в тот день не произошло.

Пузырьки же весёлой вереницей, как будто пущенных в праздник связок воздушных шаров поднимались сначала над землей, затем над Землей, над всей планетой.

Пузыри срастались вместе, и к моменту выхода из атмосферы Земли…, точнее уже нужно говорить Старой Земли образовали огромный шар из пузырей. Микрочастицы внутри каждого пузыря стали постепенно увеличиваться. Произойди это в атмосфере Старой Земли, они бы начали снижаться и упали вниз, как лопающиеся их мыльные собратья, но в тёмных глубинах, хотя, строго говоря, на мелководье Космоса они начали материализовывать свою планету.

Как это было с монетой или яблоком, штрихи глобуса стали вырисовываться в смольно-чёрном пространстве. Голубые дуги морей и океанов вырастали из новорожденной воды и смыкались. Показались материки и острова и горы, из глубины фрактального пузыря взлетали облака и газы.

Вот уже первые звуки птиц возвещали начало нового утра. За ними подтянулись и зовы зверей. Казалось, не так ли всё выглядело, когда сам Бог создавал Землю? Но нет, не так. Эта красота была зловещей, и хотя это выглядело красивее, чем самые гениальные творения живописцев, но на рай это походило едва ли. Да и облик городов и машин, людские толпы и радиосигналы не оставляли сомнений: времена Адама и Евы минули очень давно. Эта Новая Земля могла бы действительно стать заповедником природы. Без мусора, загрязнений, вырубки лесов, избыточной охоты и рыбалки. Однако и люди, все до единого, были скопированы, и их пороки, и каждая бумажка на мостовой, и каждый клубок фабричного дыма.