Ким Робинсон: Аврора [litres]

Он открывает глаза и, не шевелясь, смотрит на нее.

– Звездный свет?

– Я имею в виду, который излучает звезда. Это должна быть очень сильная доза радиации, я это чувствую.

Он садится.

– Вообще да. Пожалуй, пора тебя еще попрыскать, а то ты совсем белая. – Он нажимает указательным пальцем ей на предплечье. – О, а теперь видишь, уже немного розовая, и если надавить, она становится белой, и нужно какое-то время, чтобы она снова стала розовой. У тебя появляется загар. Давай еще попрыскаем фильтром.

– А это спасет?

– Он поможет тебе продержаться еще час или около того. Особенно если вернешься в воду. Обычно мы так на солнце не лежим. Только согреваемся – и сразу обратно.

– И сколько раз так можете?

– Не знаю. Много.

– К концу дня ты, наверное, совсем голодный!

– О да. – Он смеется. – Говорят, серферы – как чайки. Едят все, что видят.

Он распыляет фильтр ей на кожу. Немного соленый, немного сырой привкус. Лосьон действует успокаивающе. Когда он прикасается к ней за ушами и вдоль линии роста волос, его руки кажутся прохладными и гладкими. По этим прикосновениям она чувствует, что он уже делал это раньше и что он был бы хорошим любовником. Когда он ложится обратно, она во все глаза смотрит на него. И ощущая, будто накаляется внутри, будто живот, наконец, отпускает, Фрея спрашивает:

– Как насчет секса на пляже, а? Прямо на этом солнце? Вы, люди, наверняка этим занимаетесь!

– Занимаемся, – отвечает он, едва заметно улыбаясь, и перекатывается на живот, словно целомудренно. – Главное, чтобы песок не попадал в определенные места. Но знаешь, обычно здесь этим занимаются по ночам.

– Почему так? Это открытый пляж, да?

– Ну да. Только когда ты говоришь «открытый», мне кажется, ты имеешь в виду что-то другое.

– Я думала, открытый – значит, твой, и ты можешь приходить и делать что хочешь.

– Думаю, да. Но это также значит, что заниматься интимными делами здесь нельзя.

– А мне кажется – что хочешь. И я бы запрыгнула на тебя здесь и сейчас.

– Не знаю. Могут быть неприятности. – Он всматривается в нее. – К тому же, сколько тебе?

– Не знаю.

Он смеется.

– Как это?

– Вот так: не знаю. Ты спрашиваешь, сколько я прожила или сколько прошло с того, как я родилась?

– Ну, сколько прожила, наверное.

– Один день, – мгновенно отвечает она. – Точнее, два часа. С тех пор как зашла в воду.

Он снова смеется.

– Ты забавная. Для тебя это, наверное, внове. Но знаешь, я уже согрелся, пора на следующий заход. – Быстро чмокнув ее в щеку, он вскакивает с места. – Увидимся. Я буду рядом и за тобой присмотрю.

Он бежит к волнам, разбрызгивая воду по пути, а потом прыгает в нее, поворачивается, поправляя плавники. Быстро уплыв вперед, он ныряет под разбитые волны за миг до того, как те его настигают. Все это он делает, как кажется, совершенно непринужденно.

Фрея отправляется следом. Сейчас вода ощущается немного холоднее, чем в последний раз; кожа теперь более чувствительна к воде. Но вскоре она погружается, и ей снова комфортно: волна выталкивает ее навстречу солнцу, и она вновь играет с океаном.

Волны становятся больше, с более крутыми стенами – Кая говорит, это потому, что сейчас уходит прилив. Солнце поднялось выше, и океан теперь практически пылает, вздымаясь вверх и вниз, разлинованный наступающими волнами, которые, прежде чем вздыбиться перед Фреей, сверкают ярким прозрачно-зеленым цветом. Держась на поверхности, она теперь может всмотреться в воду и разглядеть желтое и гладкое песчаное дно. Там же были видны целые комья водорослей, а один раз Фрея даже замечает в воде крупную рыбу, бурую и усеянную пятнами, – при ее виде она чувствует укол страха и говорит о ней Кае, когда тот проплывает рядом. Парень смеется и говорит, что это леопардовая акула и она безвредна: рот слишком маленький, да и люди ей неинтересны.

Она уже привыкает к своим плавникам и обнаруживает, что может отталкиваться от бедер и плыть с солидной, по ощущениям, скоростью. Как будто она русалка. Нырять под разбивающиеся волны, кувыркаться в воде, выскакивать из ее зеленой массы к солнцу. Или запрыгивать на волны, плыть прямо на них, очень быстро, проходить через гребни и со смехом падать с задней их части. Видеть, как волны разбиваются прямо перед тобой. Врезаться в них в этот момент, взлетать вверх и снова съезжать сзади, под разными углами, скользя боком поперек поверхности волны, все еще поднимающейся и закручивающейся как раз с такой скоростью, чтобы не дать ей свалиться. Просто напрягая мышцы и не делая больше ничего, Фрея все же летела – летела так быстро, что ее выталкивало из воды по пояс, и она могла даже положить руки на поверхность, как делали другие бодисерферы, и, будто поглаживая ее, лететь еще дальше!