Михаил Пухов - Путь к Земле («Кон-Тики»)

На сегодняшнем старте баки – впервые за неделю – были полны. Центр Королева расположен в Центральном Заливе, и прямо над нашими головами, за прозрачным колпаком кабины, висела Земля. Обычно она выглядит огромной, но в предстартовые мгновения показалась мне весьма и весьма маленькой. Коршунов подтвердил класс: когда исчез вес, а двигатель умолк, на указателе вертикальной скорости воцарился нуль. Мы неслись по низкой круговой орбите, над незримой границей между Океаном Бурь и Морем Дождей. В стороне остались крупные кратеры Коперник и Аристарх. На маршруте не было особых препятствий – лишь одни довольно протяженный горный массив на обратной стороне, с высотами, не превышающими трех с половиной километров. Поэтому Коршунов отказался подниматься выше четырех: «Я не собираюсь терять при спуске драгоценные килограммы только из-за того, что кому-то захотелось поближе к небу. Я не альпинист, а космонавт. Если бы было можно, я бы никогда не забирался выше ста метров. Так летают над Европой. Там только лед, гладкий лед, и очень редко торосы».

Вот так мы и летели: на табло нули, однообразный ландшафт усыплял, и вдруг…

– Спишь, штурман?! – заорал Коршунов. Мы сидели с откинутыми шлемами, от его крика буквально содрогнулась кабина.

Я, видимо, действительно задремал – устал за последние дни, – но от этого вопля всякий сон, конечно, пропал. Уставился в пульт, однако, ничего катастрофического не обнаружил. Практически те же цифры, что и полчаса назад, светились на индикаторах альтиметра и измерителей скорости. Лишь точка, отмечавшая наше положение на лунном диске, сместилась к самому его краю. Но чтобы удостовериться, что это на самом деле так, необязательно смотреть на приборы: Земля уже заходила за горизонт.

– По-моему, все нормально, – сказал я, впрочем, не слишком уверенно.

– Вот как? – В его голосе появилась веселая злость. – Значит, штурман считает нормальным, когда корабль падает?

Я посмотрел, куда он показывал, – на индикатор вертикальной скорости. Вместо нуля, каковой красовался там совсем недавно, сейчас здесь светилось какое-то число, только весьма и весьма малое. Мы действительно «падали», но со скоростью несчастных сантиметров тридцать в секунду!

Конечно, это меня огорчило. Пусть я не профессионал, но значит ли это, что надо мной можно вот так подшучивать?

– Кошмар! – сказал я спокойно, но вместе с тем и слегка озабоченно.

И правда падаем! Если так пойдет дальше, то от нас ничего не останется, витка через полтора.

И я ему подмигнул: мол, вас понял, и нечего меня разыгрывать. Нынешний рейс Коршунов рассматривал как генеральную репетицию. Облет Луны с посадкой в точке старта. Лунолеты типа «Кон-Тики» еще никогда не выполняли подобных рейсов, никто и не подозревал, что они на такое способны. Четверть витка мы уже прошли – осталось три четверти. Три четверти, но никак не полтора.

В его холодных глазах не появилось и тени улыбки – лицо было таким же, как много часов назад, когда Эдик Рыжковский бормотал: «Я просто хотел пошутить».

– Смотри лучше, штурман, – сказал он.

Я последовал его совету. И вдруг понял. Число на указателе скорости не оставалось постоянным. Оно медленно росло – разумеется, с отрицательным знаком. На нас, стало быть, действовала неучтенная слабая сила…

– Что это значит? – озадаченно спросил я.

– Что значит? – повторил он. И вдруг опять закричал: – Я впервые на этой луне, как я могу знать? Я уже спрашивал, штурман, и спрашиваю еще раз: какие есть препятствия на выбранном вами маршруте?

Я посмотрел на карту.

– Их нет. Отклонения рельефа от условного нуля не превышают одного–двух километров. Лишь на обратной стороне мы пройдем над протяженным горным массивом с максимальными высотами около трех с половиной километров…

– Что мне та сторона? – крикнул он. – Мы еще пока что над этой, и нас тянет вниз. Что у тебя здесь, штурман? – Он ткнул пальцем в карту. И, надо сказать, именно туда, куда следовало. Все сразу стало понятно.

– Маскон! – обрадовался я. – Локальный концентрат массы! Он-то и тянет нас вниз.

– Отлично, – кивнул Коршунов. – Даже превосходно. Почему же, докладывая обстановку, вы не упомянули об этом масконе?

– А что он может? – пожал я плечами. – Гравитационная аномалия в эпицентре не превышает одного процента. Так записано в лоции. Один процент и без того слабого лунного тяготения! Ну, подпортит немножко орбиту. Но мы над ним быстро пройдем, потом она восстановится. Поле-то потенциальное! Пусть у меня мало опыта, но здравый смысл…