Пэт Кэдиган: Девочка, которая сходила за суси

Мы с проводником преодолеваем целый радиан до следующего шлюза.

— Туда, пожалуйста, — говорит он. — Я дождусь вашего возвращения.

Я благодарю его и ныряю дальше, рассеянно задумавшись, правильно ли поступила, ведь он тут, судя по всему, избыточен для функциональности, как это называет тетя Хови. Несколько отводов трубы загерметизированы, спрятаться негде, ускользнуть некуда. Я знаю, как богата Фрай, знаю, что ей приходится нанимать людей, чтоб они тратили ее деньги, но есть же разница между тратами и расточительством.

Вот и наша девочка, лежит на больничной койке, огромной, почти как кольцевой айсберг, на который налетела Фрай. Она арендует целое крыло — все стены убраны, чтобы создалось впечатление одной частной палаты. В дальнем конце какие-то сиделки, потягивают кофе из груш. Заслышав меня, отлепляются и шарят вокруг, но я им сигналю всей осьмушкой — порядок, не переживайте, я просто посетительница. Они успокаиваются.

Фрай в гнезде из подушек выглядит неплохо, но как-то сыровато. У нее на голове наросло почти три сантиметра — наверное, чешется, она туда все время лезет. Несмотря на заключенную в инкубатор ногу, она настаивает, чтобы я обняла ее крепко-крепко, четыре на четыре, потом указывает рядом с собой.

— Чувствуй себя как дома, Арки.

— Разве посетителям положено на койке сидеть? — спрашиваю я, зацепившись парой рук за ближайшую хваталку. Оттуда выкатывается раскладной стул для двуногих. Тут все предусмотрели, чо.

— Не положено. Правило такое, но пока я тут рулю, можешь на него забить. Смотри, эта койка ж реально больше нашей каюты. Мы тут целой командой могли бы пикник устроить. Я была бы не против. — Она демонстративно облизывается. — Как там все, сильно заняты?

Я устраиваюсь поудобнее.

— Всегда находится лаба, которую надо строить, железка, которую надо обслуживать, или данные, которые надо собрать, — осторожно говорю я, — если ты об этом.

Ее лицо подергивается, и я понимаю, что не об этом.

— Ты одна пришла меня повидать, — говорит она.

— Может, остальных в списке нет.

— В каком списке? — спрашивает она. Я объясняю. У нее челюсть отваливается, и тут же по обе стороны койки возникают сиделки, перепуганные до смерти, выясняют, все ли в порядке.

— В порядке я, в порядке, — гонит она их. — Уходите, оставьте меня наедине с подругой, блин!

Они неохотно подчиняются, глядя на меня так, словно не уверены, насколько безопасно оставлять пациентку рядом со мной, свернувшейся на огромной койке.

— Ты на них не строжись, — говорю я после паузы. — С тобой если что, на них все взвалят. Они просто заботятся, как им кажется лучше.

Я расплетаю две руки, одной делаю жест, охватывающий окрестности, другой тычу в инкубатор, где квадриллионы наноректиков залечивают ее ногу, начиная с костного мозга, а это, говорю по собственному опыту, саднит. Чертовски саднит. Неудивительно, что у нее настроение хуже некуда — что делать, если у тебя чешется до мозга костей? — вот я и успокаиваю ее, объясняя, что срываться на других не выход.

— Мне стоило бы знать, — ожесточенно скребет она в голове, — на кого я работаю.

Это не имеет никакого смысла. Юоповцы не такие идиоты.

— Солнышко, ты что-то путаешь, — говорю я. — Если бы мы, суси, хоть заподозрили, что это придурь ЮОпа, у нас бы тут день взятия Бастилии начался, полетели бы головы...

— Нет, я про тех, кто в грязи. Мой образ лицензирован в рекламных и развлекательных целях, — поясняет она. — Я думала, тут буду пользоваться меньшей популярностью — в глуши, вдали от досужего ока, ну, ты в курсе, да? Но, надо полагать, королева красоты в космосе не может на подобное рассчитывать.

— Значит, ты по-прежнему богата, — говорю я. — Разве это плохо?

У нее делается уязвленный вид.

— Ты бы согласилась на пожизненный контракт ради богатства? Только ради богатства?

— Пожизненные контракты богатства не приносят, — вежливо замечаю я. — К тому же ни один профсоюз не позволит подобной мути.

Она размышляет несколько секунд.

— Ну ладно, а как тебе это: тебе когда-нибудь случалось считать, что ты чем-то владеешь, а потом оказывалось, что оно владеет тобой?

— А-а... — Вот теперь я понимаю. — Они вправе заставить тебя измениться обратно?

— Они пытаются, — говорит Фрай. — Вчера вечером постановление суда прислали, требуют, чтоб я плюхнулась обратно в грязь, как только передвигаться смогу. Доктора к нему придрались, поэтому они и решат, когда смогу, но оттягивать до бесконечности не получится. Тут адвокаты хорошие есть? Прямо тут?