Андрей Ливадный - Мост через бездну

Компьютеры уязвимы. И атаки на них, конечной целью которых является получение определенной информации, осуществляют люди. Машину можно обмануть, инфицировать программным вирусом, заставить работать на себя, и лишь разум опытного мнемоника лишен перечисленных недостатков. Ни одна нейросеть не способна достичь уровня ассоциативного мышления, присущего человеку. Здесь проявляется неоспоримое преимущество гибкой человеческой психики, отточенной миллионами лет эволюции: опытный мнемоник, чей разум сосуществует в гармонии с имплантированными кибернетическими модулями, расширяющими его потенциальные возможности, способен распознать самую изощренную атаку, мгновенно и адекватно отреагировать на вторжение, блокируя доступ к коммерческим тайнам работодателя.

Селене нравилась виртуальная среда, она погружалась в информационное поле, чувствуя себя в нем будто рыба в воде, – ее разум не испытывал стрессовых перегрузок, а в самом киберпространстве она ориентировалась даже лучше, чем в реале, – здесь все имело логическое обоснование, отсутствовал хаос, как понятие. Не сравнить с улицей города, где от каждого встречного можно в любую секунду ожидать полной непредсказуемости.

Хотя последнее замечание справедливо лишь для корпоративных сетей, – стоило потянуться дальше, скользнуть за пределы рабочего пространства на необъятный простор Интерстара, и тут же исчезала четкость, – общечеловеческая сеть бурлила страстями, поражала своим разнообразием, пугала даже опытных пользователей своей бесконечностью.

Да, Интерстар непредсказуем, как и мы сами, его создавшие – мимолетом подумала она, настраивая доставленный Раушевым стек-голограф; затем мысленно проверила, заперта ли дверь и откинулась в кресле, контролируя сеть и одновременно вспоминая утренние события…

…День начиналось как обычно: по-деловому, радостно. Ничто не омрачало настроения, не предвещало неприятностей или хуже того – беды. Как правило, Селена вставала за полтора часа до начала работы, не спеша завтракала, приводила себя в порядок, одновременно слушая музыку и размышляя, чем бы сегодня порадовать любимого?

Это утренний ритуал стал для нее настоящим открытием, ранним предвкушением назначенного на вечер свидания, к которому готовишься как к празднику, заряжая себя на целый день хорошим настроением. Оказывается, делать подарки не менее приятно, чем получать их.

Счастье любить и быть любимой…

Допив кофе, она закрыла глаза.

На розоватом фоне смеженных век промелькнул визуальный фантом: словно радуга рассыпалась на спектральные полосы, – так ее разум реагировал на стремительное, спрессованное в наносекунды движение через каналы гиперсферной частоты… и чудо – перед ней открылась знакомая лесная поляна.

Нежно улыбаясь, она повернула голову, еще не решив, где положить приготовленный подарок.

Мгновение спустя взгляд буквально напоролся на сломанную ветку.

Толстый сосновый сук был переломлен посередине, он бросался в глаза, казался белым, как человеческая кость, и Селена едва сдержала машинальный вскрик.

Рассудок тут же затопило чувство тревоги. Ощущение счастья, грубо оборванное на полуноте, застыло в груди глухим комком какой-то детской, горькой обиды.

Он не мог сделать этого.

Значит, тут был кто-то чужой?

У Селены оставалось очень мало времени, ведь она рассчитывала провести тут всего минуту, не больше. Все что она могла сейчас – это вобрать взглядом нарушенную гармонию и унести с собой визуальный образ, вместе с саднящим чувством разрастающейся тревоги.

…Половину рабочего дня мысль о сломанной ветке не шла из головы, вконец измучив рассудок. В очередной раз сверившись с внутренним ощущением времени она подумала: как бесконечно долго тянется сегодня день.

Бездействие и неизвестность не давали сосредоточиться, мешали работать, но как проверить увиденное? Кибернетические модули, подключаемые к имплантам хранились тут, на работе, и во время утреннего визита она воспринимала киберпространство на уровне обычного пользователя, и могла ошибиться? Человек все же не машина, да и фантомные миры иногда демонстрируют локальную нестабильность, способную принимать самые разнообразные формы.

Может быть тревога беспочвенна?

Нет… Опыт подсказывал – нет. Случилось что-то нехорошее.

Какая мука для мнемоника: ощущать опасность и не иметь возможности немедленно вычислить ее источник, или хотя бы убедиться в справедливости своих подозрений. Если добавить сюда личный мотив, далекий от корпоративного образа мышления, то состояние Селены можно было понять. Для специалиста ее уровня такой, казалось бы незначительный диссонанс в тщательно запрограммированной гармонии фантомного мира, как грубо сломанный сук являлся вопиющим признаком грубого вторжения, и на это знание болезненно накладывалась тревога за единственного человека, который был по-настоящему дорог ей.