Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

А теперь и друзья решили внести свою лепту. Но кто сможет отличить, чьи зубы впивались в тебя?»

Сегодня все должно закончиться. Каждый по-своему делит время, но для Валентины подошла к концу эпоха Эндера Виггина. Эпоха, начавшаяся одним ксеноцидом, имеет шанс не закончиться другим, предотвращенным или, по крайней мере, отложенным. Теперь люди научились жить с другими видами в мире, и на десятках планетах-колониях их ждет теперь общая судьба. Валентина напишет об этом книгу, как она написала историю каждого мира, который посетила вместе с Эндером.

Она не станет использовать стиль пророчества или священного писания, который Эндер выбрал для своих трех книг: «Королевы Улья», «Гегемона» и «Жизни Человека», ее книга будет скорее научной, с цитатами из различных источников. Она будет следовать не Павлу и Моисею, а Фукидиду, хотя все свои книги она написала под псевдонимом Демосфен, который выбрала еще в детстве, когда они с Питером, первым Питером, пугающим, опасным и удивительным Питером, использовали слово, чтобы изменить мир. Демосфен опубликует книгу хроник об истории заселения Лузитании людьми, и в этой книге много место будет уделено Эндеру — как он принес сюда кокон Королевы Улья, как стал частью семьи, сильнее других втянутой в общение с пеквенинос. Но книга будет не об Эндере. Она будет об утланингах и фрамлингах, о раман и варелез. Эндер везде был пришельцем, не был связан ни с кем, где угодно работал, пока не выбрал эту планету в качестве своего дома, но не только потому, что здесь была семья, которая нуждалась в нем, но и потому, что здесь ему не пришлось бы разделять жизнь только человеческой расы. Он мог принадлежать к трибе пеквенинос, к улью королевы. Он мог быть частью чего-то большего, чем просто человечество.

Не было ребенка, у которого в свидетельстве о рождении Эндер значился бы отцом, но на Лузитании он им стал. Отцом детей Новиньи. Даже самой Новиньи в каком-то смысле. Молодой Валентины. Даже Джейн, первой питомице общности разумных видов, которая теперь была ярким и прекрасным созданием, жила в материнских деревьях, в компьютерных сетях, в филотических связях анзиблей и в теле, которое когда-то принадлежало Эндеру и которое, в определенном смысле, принадлежало и Валентине, поскольку она помнила, как смотрелась в зеркало, видела это лицо и называла его собой.

И он был отцом этого нового человека — Питера, сильного и целостного. Теперь он уже не был тем Питером, которым впервые вышел из звездолета. Тот был циник, злобный и колючий молодой человек, пыжащийся от высокомерия и кипящий гневом. Теперь он обрел целостность. В нем появился холодок древней мудрости, обжигавший даже тогда, когда он вспыхивал горячим и нежным огнем молодости. Рядом с ним была женщина, равная ему разумом, добродетельностью и силой. Перед ним открывалась нормальная человеческая жизнь. Наследнику Эндера, возможно, и не удастся так сильно изменить мир, как удалось Эндеру, но во всяком случае, быть может, его жизнь будет немного счастливее. Эндер не мог пожелать ему большего. Изменять мир хотят те, кто желает прославить свои имена. А счастье — для тех, кто вписывает свои имена в жизни других людей и охраняет их сердца как самую дорогую ценность.

Валентина, Джакт и их дети собрались на веранде дома. Ванму поджидала их в одиночестве.

— Возьмете меня с собой? — спросила девушка.

Валентина протянула ей руку. «Интересно, кем она мне приходится? Будущей женой условного племянника? Пожалуй, слово „подруга“ точнее».

Речь Пликт об Эндере была красноречивой и волнующей.

Она многому научилась у своего учителя. Пликт не старалась быть последовательной. Она сразу заговорила о его великом преступлении, объясняя, как Эндер представлял себе свои действия в то время и что думал о них потом, когда понял всю правду, которую от него скрыли.

— Такова была жизнь Эндера, — говорила Пликт, — очищение луковицы правды от шелухи. Только в отличие от большинства из нас, он понимал, что не найдет внутри золотого зернышка. Луковица правды — только бесчисленные слои иллюзий и непонимания. Важно понять все ошибки, отбросить самоутешительные оправдания, увидеть все промахи, все неверные рассуждения и потом не найти, а создать золотое зернышко правды. Зажечь огонь правды там, где ее не знали, не могли найти. Эндер оставил нам бесценный дар — освободил нас от иллюзии, что можно найти одно-единственное объяснение, содержащее окончательный ответ на все случаи жизни, для всех слушателей. Всегда останется место для новых открытий, для новых историй.