Николай Соколов - Хмарь. Солдат удачи [LitNet]

Мой отец попал в женский кубрик. Он попробовал перевестись ко мне, мотивируя тем, что не хочет жить в кубрике с бабами. Ему не разрешили «у нас нет женщин, здесь одни курсанты», хотя желающих обменяться с ним было много.

- Все люди как люди, а меня в бабский коллектив, - возмущался он.

После того как всех прогнали через медицинские капсулы, где нам сделали инъекцию для увеличения физических возможностей организма, ни кто уже не задумывался о девушках. Химия выключила все наши сексуальные желания. Сержант успокоил, что к концу учебки это пройдет. В начале обучения нас будут мучить изнуряющими тренировками, повысят выносливость, а потом нарастят массу. И будем мы как медведи, быстрые, сильные, но тупые. (Образ российского медведя не соответствовал описанию тупые, совпадение было быстрый и сильный).

С первых дней с новобранцев требовали, полное и беспрекословное подчинение нижестоящих вышестоящим. После введения инъекции это было возведено в абсолют. Препарат оказывал сильное психологическое воздействие на курсантов, подчиняя их чужой воле. Превращая в покорных кукол, не знающих сомнений и готовых выполнить любой приказ.

Даже то, что контрактный год ЧВКН больше в полтора раза календарного года Земли никого из новичков не возмутило.

Еще два с половиной года в отряде наемников – легко! За то какую огромную пользу мы принесем братству.

Мы были готовы идти на любые жертвы, чтобы сделать жизнь начальства лучше. Курсанты со щенячьей радостью подчинялись сержантам. Мне кажется, если бы приказали прыгнуть в пропасть, мы бы еще и дрались за право прыгнуть первым. Наши старания понравиться сержантам и офицерам вызывали конфликты во взводе, из-за этого часто происходили ссоры, иногда переходящие в драки. Несколько раз я сам испытывал спонтанную агрессию к курсантам взвода. Мое здравомыслие медленно умирало. Я ощущал себя Гераклом способным на подвиги для ЧВКН. Единственное, что иногда вызывало тревогу это невозможность даже сосредоточиться на одной мысли они разбегались в моей голове как тараканы от большого тапка.

Отец подошёл ко мне через семь дней после введения инъекции и задал вопрос:

- Ты справился с психокоррекцией? Кого ты больше любишь сержанта или маму?

- Сержант - лидер, кто мы без него? Да я жизнь готов отдать! - пронеслась мысль. Гнев охватил меня, и я нанес удар рукой в голову отца.

Отец был готов к этому и, сделав в уклон в сторону, перехватил мой кулак, провел прием захвата.

И прижав к полу, заорал мне в ухо:

- Рядовой, семьсот семьдесят два умножить на триста двенадцать.

- Отвечать! Я не понял, почему молчим! Упал, отжался.

Он заставлял меня отжиматься и решать в уме математические задачи.

А я как послушный зайчонок не мог отказаться от выполнения приказа.

- Дважды два?

- Четыре,- ответил я.

Сознание плавало в какой-то вязкой жиже. Ощутив неправильность происходящего, я перестал отжиматься.

Присев рядом он с жалостью посмотрел на меня, - сын, я как старший приказываю вспоминать о доме. Это гипноз, у нас на Земле его применяют сектанты. Нам нужно делать вид, что ничего не изменилось. Они должны быть уверены в нас, тогда есть шанс вернуться домой. - Отец приложил палец к губам и зашептал, - Мои знакомые в медицинском центре, советуют, коктейль спортивного питания № 5 не пить, туда добавляют психотропные лекарственные средства усиливающие гиповоздействие.

Отец вздохнул, ободряюще похлопал меня по плечу и сердечно сказал: - Напиши матери, беспокоится очень. - Он резко развернулся и ушел, а я задумавшись простоял еще несколько минут.

После отказа от коктейля и психологической встряски устроенной отцом. Мой разум сумел, воспротивился скрытому рабству. Я еще, какое-то время не мог рассуждать ясно, но уже начинал осознавать происходящее вокруг. Рассудок протестовал против совершаемой несправедливости. С огромным трудом уговаривал себя смотреть на старших со щенячьей преданностью. Хуже всего было выполнять их дебильные приказы. Я был свидетелем, когда сержант приказал курсанту взлететь и достать до потолка. Растопырив широко руки, курсант подпрыгнул высоко вверх, и старательно замахал руками. На его лице отображалась глупая улыбка, не сходящая даже при его падениях. Курсант повторял прыжки до тех пор, пока сержанту и его хохочущим друзьям не надоело. Наказав курсанта за невыполнение приказа, они пошли искать другие развлечения. Отец, видевший мое душевное состояние, крепко держал меня за плечи, шепча в ухо. - Ему не поможешь и нам навредишь.