Константин Волков - Паучара

Панорама ехидно сделалась зеркалом, и в нём Лиза увидела себя — босая растрёпа в нижнем белье. Вместо кисти правой руки шевелящая щупальцами опухоль.

— Обалдеть! Это ты собралась чужака соблазнять? — и Лиза метнулась к шкафу за комбинезоном. Заодно проверила и там. Мало ли куда могла заползти инопланетная тварь?

Каспер сначала посмотрел под кроватью, а потом увидел, что створка шкафа приоткрыта и решил поискать там. Мало ли куда мог забраться сорванец. Мальчик распахнул дверцу, готовый радостно закричать: «Туки-туки, Киря!» Кирюши в шкафу не оказалось, зато там притаился кто-то другой. Каспер решил, что этот кто-то похож на самого страшного зверя на свете из рассказов воспитателя, и ещё немного — на самого воспитателя. Только воспитатель во-о-от такой большой, даже больше чем стол, ног у него шесть, а рук всего четыре. Хотя сразу и не поймёшь, то ли это руки, то ли клешни.

Кто-то когда-то обозвал воспитателя Паучарой, кличка и приклеилась. Поначалу, когда Паучара только превратился в няньку, Каспер не решался звать его обидным, как казалось, прозвищем, но потом понял, что тому всё равно. Значит, Касперу тоже всё равно, пусть будет Паучарой.

А гость, если сравнить с воспитателем, совсем крохотный, в сумку поместится. И ног у него много, столько, сколько Каспер сосчитать пока не может. Рук нет вовсе, зато есть усы. Сам зверь рыжий, и переливается разными цветами, словно пиратское сокровище.

Вот ты какой, таракан-таракан-тараканище! Почти как на картинке, только маленький. Ты что, детёныш? Взрослый тараканище должен быть больше всех других страшных зверей. Воспитатель не раз, заикаясь и поскрипывая (потому что он заика, а ещё он скрипит челюстями, когда говорит вслух), читал детям старую легенду про страшного усатого великана.

Каспер присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть гостя, а тот взял, да и вывалился из шкафа. И вовсе он не страшный (никакой злобы от него не ощущается), а, наоборот, забавный: упал на спинку, а лапки смешно так шевелятся. Интересно, тараканище живой? Вот Паучара не живой. Вернее, живой, но не взаправду. Просто умеет двигаться и говорить. Так рассказала Даша. Она много знает, потому что, во-первых, на год старше, а во-вторых, умная. От неё Каспер и услыхал, почему Паучара не похож на человека. Потому что его вырастили не для воспитания детей. Паучара был исследователем. Когда народились дети, его специально переделали, чтоб мог приглядывать за ними. Потому что сами детишки много чего не умеют. Они не могут командовать помощниками, ведь те не понимают обыкновенных слов, а без слов, как у взрослых, — не получается. Вот и научили Паучару разговаривать.

Каспер протянул ручонку, чтобы помочь барахтающемуся на полу существу перевернуться. Существо зашипело и попыталось цапнуть ребёнка за палец. Такого мальчик не ожидал, ведь он не хотел ничего плохого, а потому немного испугался. А кто бы на его месте не отпрыгнул и не завизжал? Потом стало немножко стыдно, только делать нечего, как вышло, так и вышло.

Взрослым проще. У них внутри живут специальные помощники. Из-за них человек много чего может. Может, например, не сказав ни слова, позвать другого человека. А с детьми приходится разговаривать. Взрослых это раздражает.

А с воспитателем можно и поговорить, и поиграть… И ещё он всегда приходит на помощь, и его можно позвать. Каспер и позвал.

Когда входная мембрана с громким треском разорвалась, мальчик снова взвизгнул. Но в комнату ворвался вовсе не родитель маленького тараканища. Покачиваясь и замирая, будто раздумывая, какой ногой теперь шагнуть, приковылял, наконец, воспитатель. На его мягкой, покрытой тёплой шёрсткой спине, устроившись в специальной ложбинке, гордо восседал Киря, игрушечная шпага грозно сверкала в его руке. Даша высунула любопытный нос из-за спины Паучары.

— Чего кричишь? — спросила она.

— Тараканище! — Каспер указал пальчиком на чужака и шмыгнул за спину воспитателя.

— Этот жу-жу-жук не стра-стра-страшный. Не бо-ойся, Ка-а-аспер, — заскрипел Воспитатель. Хоть мальчик и был испуган, всё же заметил, что сегодня Паучара заикается сильнее обычного, намного сильнее. Наверное, тоже забоялся, решил Каспер, но потом вспомнил, что любимый воспитатель не боится ничего на свете.

Паучара занёс ногу над беспомощно шевелящим лапками созданием. «Сейчас ка-а-ак хрясть! — и в лепёшку», — подумал Каспер. Но воспитатель не торопился, замер, словно примериваясь. Видно, опасность придала тараканищу сил, и он сумел перевернуться. Туловище поднялось, челюсти открылись. Жук задрал передние лапки в бесполезной попытке защититься, а Касперу показалось, что он умоляет о пощаде.