Кристофер Руоккио - Империя тишины [litres]

Должно быть, я слишком пристально смотрел на нее или слишком долго молчал, потому что она вдруг прервала объяснения и сказала:

– Простите, мне, вероятно, следовало обратиться с этим делом к вашему отцу.

Я покачал головой и бросил взгляд в зеркало за ее спиной. В нем отражались пельтасты в черных доспехах, ожидавшие меня возле серой металлической двери. Они опирались на длинные, выше их роста, древки энергетических копий. Их молчаливое присутствие давило на меня, и все, что я смог сделать, это удержаться от кривой усмешки.

– Мой отец безнадежно задерживается, мадам Бейлем, но я буду счастлив выслушать все, что вас беспокоит. Но если вы предпочтете подождать, я лично могу рассказать ему о ваших проблемах.

Представитель гильдии прищурила карие глаза:

– Этого недостаточно.

– Простите?

– Нужны деньги, чтобы купить новую технику!

Она ударила рукой по столу, разворошив стопку складских заявок. Одна из них упала к моим ногам. Хотя меня и не просили, я поднял листок с пола. Это было ошибкой. Человек моего ранга не должен так поступать, и я представил тень, набежавшую на белое лицо моего отца при виде того, как его сын помогает плебейке.

Оставив без комментария мой поступок, Лена Бейлем наклонилась ко мне над столом:

– Мессир Марло, некоторым противорадиационным костюмам шахтеров уже по двадцать – двадцать пять лет. Они не дают нашим рабочим необходимой защиты.

Без подсказки с моей стороны одна из стражников у меня за спиной шагнула в комнату:

– Вы должны обращаться к сыну архонта «сир» или «милорд».

В ее бесстрастном, приглушенном забралом рогатого шлема голосе прозвучала угроза.

Преждевременно увядшее лицо Бейлем побледнело, как только она поняла свою оплошность. Мне очень хотелось одернуть стражницу, но в глубине души я знал, что она права. Отец мог наказать представительницу шахтеров за оскорбление, но я не мой отец.

– Мне понятна ваша обеспокоенность, мадам Бейлем, – сдержанно ответил я, глядя в одну точку над ее ссутулившимися плечами. – Но у вашей организации есть строго определенный круг полномочий. Нас интересует конечный результат.

Отец четко расписал, что я могу говорить на встрече с этой женщиной, что мне разрешено использовать, чтобы добиться ее повиновения. Все это я уже сказал.

– Ваш дом, сир, сохраняет неизменную норму выработки уже больше двухсот лет, и все лишь потому, что не делает ничего для компенсации износа нашего оборудования. В этой игре невозможно победить, и чем больше урана мы добываем в горах, тем глубже нам приходится закапываться. Мы потеряли целую буровую установку в провале у реки.

– Сколько рабочих?

– Что, простите?

Я аккуратно положил на край стола из фальшивого дерева поднятый с пола документ, лицевой стороной вверх.

– Сколько рабочих вы потеряли в этом провале?

– Семнадцать.

– Примите мои глубочайшие соболезнования.

В глазах этой женщины из простонародья мелькнуло потрясение, словно бы она меньше всего ожидала услышать от меня слова элементарного человеческого сочувствия, какими бы пустыми и бессмысленными они ни были. Так часто бывает со словами. И все же я не мог не попытаться. Это была трагедия, а не статистика, и женщина, что сидела передо мной, потеряла там людей. От удивления она даже чуть приоткрыла рот. Но через мгновение это прошло.

– Чем ваши соболезнования помогут семьям погибших? Вы должны что-то для них сделать!

Я услышал, как одна из пельтастов – та женщина, что уже вмешивалась прежде, – дернулась вперед, и остановил ее жестом, не замеченным Леной Бейлем, которая продолжала говорить:

– Это не просто несчастный случай, милорд. Эти машины очень древние – некоторые из них старше моего прадедушки, земля ему пухом. И не только буровые краулеры, но и очистительные установки, как я уже сказала, и баржи, на которых мы перевозим концентрат по реке. На каждом этапе добычи машины могут в любой момент сломаться и развалиться на части.

– Отец заботится о рентабельности. – Меня самого удивила горечь в моем голосе. – Но вы должны понимать, что я не уполномочен говорить о компенсациях.

– Тогда нужно вкладывать деньги в оборудование, милорд, хотя бы понемногу.

Она вытащила из-под стопки бумаг маленькую коробочку.

– Иначе все кончится тем, что наши люди будут работать в шахтах киркой и лопатой по тринадцать часов в сутки. Как вы думаете, – добавила она громче, – смогут ли рабочие сравниться в производительности с машинами?