Малколм Джемисон - Удар вслепую [сборник]

Он проснулся, когда зарождалось утро следующего дня. Он лежал лицом на земле за пределами храма. Какое-то время он не шевелился, ожидая приступа головной боли. Ужасная интоксикация, о которой он вспомнил, должна была принести с собой головную боль, причем самую ужасную. Но голова не болела. Не было неприятного вкуса во рту. Максвеллу пришлось признать, что чувствует он себя хорошо, что в сложившихся обстоятельствах было унизительным. Он даже подумал о том, не сошел ли он с ума. Он осторожно встал, ожидая появления судорог. Дрожи не было. Он был совершенно здоров. Он перестал волноваться и быстро вскочил на ноги, тут же пожалев об этом. Его голова обо что-то ударилось, после чего сразу последовал грохот. Он удивленно уставился на то, что упало. Это были три палки, концы которых были связаны веревкой. На него с мертвой улыбкой уставился череп. Ночью кто-то построил над ним эту конструкцию – предупреждение о том, что он табу, что он проклят!

Максвелл бросил взгляд на храм. Двери были закрыты и заперты. На поляне также было пусто. Хижины опустели, аборигены ушли. Праздник завершился. Теперь все было табу. Часы Максвелла говорили, что наступила вторая половина дня. Он проспал не одну ночь.

И тут он вспомнил о Парксе и его сердце дрогнуло. Паркс сказал, что вернется. Где он? Шан Ди напал и па него? Максвелл огляделся, но никого не увидел. Он начал ходить кругами по поляне.

Он резко остановился возле хижины. Там стояла еще одна тренога. Но это было еще не всё. Рядом торчала палка с отрубленной головой томбовианца, а примерно в футе от палки были разбросаны обглоданные кости – почти человеческие кости. Голова принадлежала Шану Ди. Это означало, что Шан Ди нарушил закон и понес наказание. Это было жутко. Максвеллу стало страшно от того, что может оказаться внутри хижины.

В хижине все было очень плохо. Обе комнаты представляли собой неразбериху из уничтоженного имущества. Большая часть научного оборудования была безнадежно испорчена, а пищевые брикеты были перемешаны с химикатами. Весь табак исчез до последней щепотки. Но хуже всего было то, что помещение пропиталось запахом парако- брина. Объяснение нашлось быстро – разбитые ампулы и сломанные шприцы. Грабители, подобно нацистам, уничтожили все, что не представляло для них никакой ценности.

Однако в тот момент Максвелла это не волновало. Он хотел найти Паркса. И он нашел его под кучей разорванной одежды. Максвелл снял с него изодранные вещи и с подавленными чувствами опустился перед ним на колени. Он чувствовал себя убийцей, потому что Паркс не хотел отправляться в эту безнадежную экспедицию. Именно Максвелл настоял на поездке. Напряженное лицо Паркса было мертвенно-бледным, а сутки неконтролируемых конвульсий истощили тело так, как этого не могли сделать появляющиеся несколько раз в неделю судороги. Паркс не успел сделать укол, и болезнь прогрессировала. Максвелл должен был предвидеть это и вернуться в хижину вместе с ним. Теперь уже было поздно. Паракобрина больше не было. К утру Паркс умрет. Максвелл несколько минут сидел на полу, бичуя себя за содеянное. Он был охвачен неприятными мыслями. Затем неожиданно его осенило. Но ведь он сам пропустил не меньше двух уколов! Все еще не веря в это, он вытянул вперед обе руки. Он не заметил и намека на дрожь. Как… почему…

В следующий же миг Максвелл вылетел на улицу и начал обыскивать другие хижины. Скоро наступят сумерки, поэтому нельзя терять времени. В одной из хижин он нашел сеть для канкилона. В другой он обнаружил сломанную клетку,* которую ему удалось быстро починить. И он направился к краю болота.

Максвелл быстро понял, что ловить хитрых канкилона живьем нужно группой. Первые пауки, которых он заметил, быстро ускользнули от него. Четвертый кружил вокруг и яростно отбивался. Максвеллу было не до игр. Если паук умирает, то его яд теряет свою силу? Он не знал этого. Но он знал, что должен добыть яд, даже любой силы, как можно быстрее. Он воткнул нож в монстра и смотрел, как он умирает. Так как никакой емкости у него с собой не было, он оторвал кусок рубашки и смочил его в яде, после чего сразу же побежал к Парксу.

– Открывай рот, старик, – попросил он, но ответа не услышал.

Максвелл открыл челюсти напарника и заблокировал их веткой. А затем, капля за каплей, он начал выжимать маслянистую вонючую жидкость в рот Парксу. Тот поморщился и попытался отвернуться, но был ещё слишком слаб. Он был вынужден проглотить яд. Максвелл выжал последние капли и стал ждать.