Александр Седых: Проект «Надежда»

Изначально в войне с людьми союзниками локов были представители некоторых нечеловеческих рас, но жестокость, с которой те уничтожали себе подобных, оттолкнула многие негуманоидные цивилизации. Союз распался. Локи восприняли это как предательство, и со свойственной им беспощадностью стали уничтожать представителей всех рас без разбора, противопоставив себя вселенной. Я работал в то время профессором имперского университета по негуманоидным расам. Да-да, не удивляйся! Я немного обманул тебя. Мне не двести лет. Мне почти две тысячи. Я — единственный человек, который видел лока живым и говорил с ним, точнее, он говорил со мной.

Когда я исследовал остатки их планеты, участвуя в экспедиции имперского университета, на одном из астероидов меня похитил корабль локов, точнее одного лока — последнего. Он наговорил мне много непонятного. Помимо прочего он сказал, что война с людьми оказалась ошибкой. Вожди приняли человечество за потомков врагов, когда-то уничтоживших их великую цивилизацию и погибших под ответным ударом. Он сожалеет об этом, и только люди со временем смогут простить их и помочь в возрождении.

Я не понял и сотой доли того, что он рассказывал про достижения их цивилизации. Но он заявил, что это не так уж и важно. Он сообщил, что передаст мне бесценный дар — результат последнего проекта, надежду на возрождение локов. Когда люди научатся им пользоваться, то станут богами, и в благодарность, может быть, возродят погибшую цивилизацию.

Передать дар легко. Надо лишь захотеть. Как это сделать технически, ты видел. Есть и особенность. Передавший дар — погибает.

Лок высадил меня на астероиде недалеко от базы экспедиции, и затем его корабль взорвался. С тех пор я скитаюсь по империи, прячусь от полиции и служб безопасности, и пытаюсь научиться пользоваться этим подарком. Я устал и начал делать слишком много ошибок. Пожалуй, я изначально ошибался, раз не смог сделать ничего полезного ни для человечества, ни для локов. Меня наверняка уже выследили, а сюда направляется имперский крейсер, или несколько, что вероятнее всего. В общем, как ты уже понял, в легенде о том, что последний лок всё ещё бродит по империи, есть доля истины. Все сильные мира сего хотят заполучить его и добраться до так и не разгаданных тайн чужой цивилизации. Единственное, что я узнал точно, это то, что я не старею вообще. Ты видишь меня таким, каким я был две тысячи лет назад. И вот что скажу напоследок: старайся не попадаться имперским службам безопасности. Только за один секрет долголетия тебя вывернут наизнанку. Так как ты ничего не знаешь, вывернут тебя не один десяток раз. Теперь попробуй подняться! — приказал профессор.

Виктор, ещё ошарашенный рассказом профессора, неожиданно легко вскочил с кровати.

— Не чувствую ничего необычного, — пробормотал он, делая несколько простых упражнений.

— А ты ничего и не почувствуешь. Ты есть ты. Можешь не сомневаться. Я с этим прожил кучу лет, но тоже ничего не почувствовал, — усмехнулся профессор и через мгновение добавил: — А теперь мне пора, моё время закончилось. Лучше отойди подальше. Я видел, как умирают локи, отдавшие дар, а ты будешь первым, кто увидит, как погибает человек.

Виктор, не отрывая взгляда от сокамерника, отошёл к стене и, на всякий случай, присел за спинкой кровати. Профессор, сложив руки на груди, с усталой улыбкой на лице, стоял у противоположной стены камеры. Вдруг от него стало исходить еле заметное переливчатое сияние. За несколько мгновений оно набрало силу, и стала заметна спиральная структура, обволакивающая тело профессора, как кокон. Когда смотреть на кокон стало невозможно, Виктор полностью нырнул за спинку кровати. Раздался резкий хлопок, и под ногами заметно дрогнул пол камеры, затем всё успокоилось. Виктор выглянул из-за своего импровизированного укрытия и поразился. Начиная с того места камеры, где стоял профессор, вверх по наклонной, виднелся тоннель, точно по размеру кокона. В конце тоннеля светили звёзды.

«Всё правильно, сейчас и должна быть ночь» — это была первая отчётливая мысль, пришедшая в голову арестанту.

Неожиданно, в проёме отверстия тоннеля, из-за стены соседней камеры, появилась голова человека и произнесла:

— Мне это снится или я на самом деле вижу звёзды?

— Мне точно снится, — приходя в себя, потрясённо пробормотал Виктор. Он подошёл к пробитой перегородке между помещениями, потрогал гладкий, отполированный срез, и продолжил: — Но если я хочу отсюда выбраться, то лучше не просыпаться.