Сергей Чебаненко - «Давай полетим к звездам!»

- Теперь этим Землям предстоит осознать, что они часть великой космической человеческой общности. Научиться ладить и договариваться друг с другом. Вас ждут острые социальные конфликты. И даже космические войны. Как в ваших фильмах-боевиках. Будут взлеты и крушения космических империй и межзвездных республик. На всю эту кровавую суету уйдут годы и годы. Сотни и тысячи лет. Конечно, вы будете прогрессировать, но гораздо медленнее, чем интенсивные цивилизации.

- Мы - человечество, космическое человечество. Мы выкарабкаемся, - сказал я с уверенностью.

- Да я и не сомневаюсь...

- Представляешь, какая сложная это будет задача: связать в единую семью почти два миллиона человеческих миров? - я улыбнулся. - А вы, интенсивные цивилизации, не будете нам мешать?

- А зачем? С какой стати?

- Ну, не знаю... “Сорную траву - с поля вон!”

- Глупости, - мне почудилась грусть в его голосе. -Большие дяди не верили в способность маленького мальчика проложить игрушечную железную дорогу за пределы песочницы. А мальчик сумел это сделать! Собрал откуда-то группу таких же пацанов и девчонок, и теперь старается, старается, строит изо всех сил. Да, эти сорвиголовы ругаются друг с другом, дерутся - иногда очень жестоко. Но они же растут! Большие дяди по-прежнему строят свои красивые и светлые дома, но нет-нет, да и глянут - а как там дела в этом

разросшемся детском саду? Куда вырулила дорожка? Ведь интересно же!

Он помолчал и тихо добавил:

- А еще запомни: в каждом большом дяде где-то глубоко-глубоко все еще живет маленький мальчишка с железной дорогой...

Легкий ветер пробежался по траве, играя зелеными волнами.

- Нам пора прощаться, - сказал он. - Тебе нужно возвращаться в свой мир.

- Прощай. Можно последний вопрос?

- Спрашивай.

- Ты... Ты - кто?

Он зашелся веселым жизнерадостным смехом. Приподнялся над зеленым травяным ковром и медленно поплыл вверх, к хрустальному куполу неба.

- А вот не скажу! - крикнул он с высоты. - Сам подумай!

Он поднимался в зенит все быстрее и быстрее, и уже оттуда, с умопомрачительной высоты я услышал его последнюю фразу:

- На день рождения Аннушки Лисицыной Чеслав Сэмюэль Воля-Волянецкий хотел подарить букет полевых ромашек...

В моей самой первой жизни Аня Лисицына была дочерью богатого купца, писаной красавицей и жила в

соседнем доме. Гимназист Воля-Волянецкий сох по ней совершенно безответно. Может быть, Анна и обратила бы внимание на его пылкие чувства, но юный Чеслав робел даже заговорить с ней. На ее шестнадцатилетие гимназист назначил решительное объяснение, для чего утром поднялся спозаранку и за городской околицей набрал огромный букет полевых ромашек. Но так и не решился отправиться в гости к Аннушке...

О букете ромашек знал только один человек во всем мире. Я сам.

- Ты - это я?!

Он не ответил.

- Мы еще встретимся?

Яркая звезда вспыхнула и растаяла в небе.

Мгновение - и я оказался за пределами созданного им мира. Маленькая Вселенная захлопнулась, как прочитанная книга. Сфера снова стала кругом, круг - линией, линия -гаснущей точкой.

Снова вокруг были темнота и тишина.

А потом появились звуки...

...- Он мертв! - услышал я голос Инги где-то в пространстве над собой. - Три пули в спину...

Я медленно раскрыл глаза. Огляделся.

Рядом на корточках сидела Инга с понуро-отсутствующим выражением на окаменевшем лице. На ее щеке постепенно наливался кровью огромный синяк.

Мартын стоял чуть в стороне, широко расставив ноги и сжав виски ладонями. Левую часть его лба украшала здоровенная ссадина.

Леонтьев - бледный, с перекошенным странной гримасой лицом, - помогал подниматься Королевину.

На полу лицом вниз лежал Карлос Донилья. Мертвый...

Мои губы были тяжелыми, как два мокрых каната. Язык похож на старый диванный матрац с растянутыми пружинами. И все же я заставил себя заговорить.

- Будущий курсант Лаукайте, - прохрипел во Вселенную. -Вы не умеете правильно измерять пульс...

Голос прозвучал как шепот человека, на груди которого остановилось колесо груженого “МАЗа”.

Мир испуганно замер, а потом взорвался эмоциями. Едва ли не в одно мгновение эти четверо оказались рядом, в пространстве надо мной. Смешной вздыбившийся хохолок на волосах Алексея Леонтьева. Радостная улыбка на мучнисто-белом, как недожаренный блин лице Королевина. Веселые искры в зеленых глазах Инги. Хохочущий Мартын Луганцев.

И я тоже улыбнулся им. Что-то теплое затопило сердце. В глазах защипало. Расколовшимися льдинками разлетелись прочь одиночество и вечная тоска скитальца между мирами. Они, эти четверо склонившихся надо мной людей, все наши ребята-миростроители в одночасье сделались моей семьей...