Олег Дивов - Назад в космос [сборник litres]

– И даже Первая экспедиция, заметь… – начинает Роберт и осекается.

И лишь когда мы с Кларком синхронно взялись за компот, дверь отъехала в сторону, Лем шагнул в столовую, деревянно прошагал к своему посадочному месту, деревянно сложился, выложил на стол крепко сжатые кулаки с побелевшими костяшками и буднично сообщил:

– Чандрасекар умер.

Честно говоря, я не сразу понял – о чем он. Какой-то Чандрасекар. Очередной мадагаскарский таракан из вольера, которому предстояло стать первым лунным тараканом на радость космобиологам и на ужас грядущим поколениям лунных жителей? То ли я чересчур привык к прозвищу, мною самим и введенным в наш узко бригадный оборот, то ли сбил с толку чересчур обыденный тон Лема.

Лев Чандра умер.

Вот что сказал Лем.

Кларк издал звук, словно кусок мяса встал поперек горла.

– Где?

Еще один странный вопрос в череде странных событий. И почему я спросил именно это? Словно знал – важно не как, а где.

– На Луне. На поверхности. Он вышел наружу голым.

Роберт оторвался от намордника перископа, провел ладонью по лбу, утирая пот.

– Это невозможно… – Голос его дрожал. – Это абсолютно невозможно…

Моя очередь смотреть. Смотреть не хотелось. Не хотелось видеть Льва Чандру мертвым. И еще в голове надоедливой мухой крутилась мысль: «Первая экспедиция… первая экспедиция… первая экспедиция…» Неужели началось?

Лев Чандра оказался действительно гол, за исключением двух полосок материи, прикрывающих бедра и голову. Да и невозможно представить, что Лем использует метафору для описания случившегося. Он абсолютно точен в выражениях. Дотошен. Но и я понимал то, что имел в виду потрясенный Кларк, – выйти из кессона на поверхность в подобном облачении невозможно технически. «Защита от дурака». Кессонная камера не должна сработать, если распознаватель, именуемый «привратником», фиксировал человека не в полной экипировке. И даже если бы Лев Чандра облачился в лунный скафандр, у него, в силу конструктивных особенностей облачения, не имелось возможности из скафандра самоизвлечься в космическую стужу.

– Что будем делать? – спросил я, хотя прекрасно понимал последовательность предстоящих действий. Согласно протоколу, в случае если командир строительства лунной базы по каким-то причинам не мог продолжать выполнять свои обязанности, руководство переходило к Лему, который должен был организовать экстренную эвакуацию персонала на орбитальную базу.

Никаких иных действий протокол не предусматривал.

Немедленная эвакуация.

Точка.

Выглядело нонсенсом, если бы не судьба Первой экспедиции.

У меня дежавю. Вновь странное ощущение повторения нереального.

Когда это случилось со мной в первый раз?

Третий день Второй экспедиции. Продолжается вживание в роль второстроителей международной лунной базы, а по совместительству, хотя об этом прямо никто не говорил, контрольной группы, которая должна своим примером доказать: трагедия Первой экспедиции – невероятное стечение невероятных обстоятельств.

Моя обязанность – подземные работы, которые осуществляются «Медведками» – могучими землеройными комплексами, достаточно умными, чтобы делать свое дело без какого-либо участия со стороны человека. Я – контролер. Я – надсмотрщик. Я иду по тоннелю, проложенному «Медведкой» еще во время Первой экспедиции, и подсвечиваю фонарем – тоннель пока законсервирован и обесточен.

Стены матово поблескивают, словно их покрывает слой слюны или слизи от прокопавшего ход к гнезду насекомого. В каком-то смысле так и есть. Результат машинно-химического метаболизма, ибо «Медведка» не только копает, но и укрепляет ход и даже прокладывает всю первичную инфраструктуру – кабели, освещение, заготовки ответвлений будущей лунной базы, а со временем, чем черт не шутит, и лунного города.

И когда луч фонарика высвечивает из темноты фигуру селенита, я резко останавливаюсь. От неожиданности – да. От страха – нет.

«Первые люди на Луне» Герберта Уэллса – любимая книга. Более того, это первая книга, которую прочитал полностью самостоятельно в пятилетнем возрасте и с тех пор перечитывал регулярно. Десятки раз. Может быть, сотню.

Я наизусть помню описание селенитов.

И почти не нахожу отличий.

Казалось, у него не лицо, а уродливая страшная маска. Нос отсутствовал, а тусклые, навыкате глаза сидели по бокам, похожие на уши. Но ушей тоже не было. Рот, изогнутый книзу, казался человеческим, но искаженным злобной гримасой. Шея разделялась на три сочленения, как ножка краба. Он сделал три шага навстречу, ступая как птица, ставя одну ногу прямо перед другой…