Дэвид Хилл: И падает занавес

Куда бы я ни посмотрел, от пригородов Бронкса до океана, от Нью-Джерси до многоквартирных домов на Вашингтон Хайтс, мир покрылся пеленой.

Я нагнулся и попробовал поднять кусочек занавеса, но хрупкий материал рассыпался от моего касания.

Люди стали расходиться по своим машинам и уезжать. Папа взял нас за руки, и мы пошли по мосту обратно в город. Наступая на тонкую пленку занавеса, наши ноги превращали его в ничто и оставляли чистый след позади.

- Ну, вот и все, ребята, - сказал отец.

- Что все? - спросил я.

- Помнишь, что я говорил тебе, сынок? Занавес был нашей последней надеждой. Теперь все будет еще хуже. Скоро даже воздух настолько испортится, что мы не сможем дышать на улице. Солнечная радиация возрастет, и растения не смогут больше расти и насыщать атмосферу кислородом. Не знаю, что будет с нами. Может, вашей маме еще повезло.

Миранда вырвалась из его объятий:

- Как ты можешь такое говорить? - кричала она. - Ненавижу тебя, папа! Лучше бы ты умер, а не она. Не могу слышать, как ты болтаешь про этот дурацкий занавес. Я рада, что он упал!

Той ночью отец напился. Все воскресенье он тоже пил. В понедельник, однако, он принес хорошие новости.

Как он объяснил, с ним связалась компания, разыскивающая родственников тех, кто умирал, не оставив завещания. Выяснилось, что у него была богатая тетя, о которой он никогда не знал. От нее к нам переходило имущество, часть которого надо было отдать компании за то, что она его нашла, но оставшегося вполне хватало, чтобы мы нашли новое жилье и могли нормально существовать какое-то время. Через три недели прибыли рабочие, и мы переехали в центр города. Папа, Миранда и я спустились по эскалатору на 72 Улице на жилой уровень (ниже того, по которому ходили поезда).

Конечно, я бывал у друзей, которые жили там, раньше, но теперь, возможно, потому что мы должны были здесь остаться, все казалось странным и даже пугающим. Длинные коридоры, хотя и хорошо освещенные, казались сумрачными, прохожие - странными, а постоянный шум вентиляторов и электрических такси действовал на нервы. Отец купил двухкомнатную квартиру на тридцать седьмом уровне. Мы с Мирандой обрадовались, узнав, что некоторые из наших друзей жили неподалеку, и скоро почти забыли о том, как мы жили на поверхности Земли. Мы поднимались туда в школу и играли в парке по вечерам, проносясь сквозь обрывки занавеса, который ветер и жара постепенно превращали в пыль, но большую часть времени все же проводили внизу.

Потом отец сказал, что ему придется уехать. Он, наконец, нашел работу.

- В Антарктиду, - сказал он в тот вечер. - На разработки под морским дном, на Шельфе. Только вот семьи брать нельзя. Но я обо всем позаботился. В банк на ваш счет ежемесячно будут поступать деньги, которых вам хватит, плата за бытовые услуги снимается автоматически. И вам, естественно, не придется волноваться по поводу квартиры. Еще я нанял гувернантку, чтобы приглядывала за вами. Контракт подписан на два года, отпусков не предусмотрено, так что пройдет много времени, пока мы с вами снова увидимся. Сын, будь хорошим мальчиком и слушайся во всем сестру.

- Да, папа.

- Миранда, мне не нужно говорить, как я на тебя рассчитываю. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю. Ты уже почти взрослая. Правда?

- Да, отец.

- Поцелуйте меня.

Сестра не стала. Даже на прощание.

Больше мы папу никогда не видели.

Первые пару месяцев письма приходили нечасто. Возможно, из-за этого мы не замечали, что в них не было прямых ответов на то, о чем мы спрашивали в своих письмах. Два года истекли, но отец известил нас, что он нанялся еще на два года. Так было еще дважды, а затем письма совсем перестали приходить. Наши, посланные на абонентский ящик (так как отца переводили со скважины на скважину, и постоянного адреса у него не было), возвращались нераспечатанными. Миранда, учившаяся уже в колледже, сказала, что такое безответственное поведение типично для алкоголика. Ненависть ни на миг не покидала ее. Она была уверена, что отца снова уволили.

Я не знал, что думать. Однако отец был прав, говоря о том, что случится после падения занавеса. Когда я сам поступил в колледж, а Миранда уже была аспиранткой, жизнь наверху стала невозможной. На входах в подземный город установили воздушные шлюзы, и выходить наружу без автономного источника кислорода больше было нельзя. Солнечное излучение стало таким смертоносным, что даже короткое облучение было опасно. Вся пресная вода наверху исчезла, больше не существовало ни озер, ни ручьев, ни рек, а океаны сильно обмелели. Погибли миллионы людей, сотни миллионов, большинство из них - бедняки. Они умирали от длительного пребывания на Солнце, задохнувшись, от жажды, в мятежах и восстаниях. Под землей всем места не хватало.