Кейдж Бейкер - Мальстрем

- Но он не пьян!

- А спектакль? - напомнила Мона.

Все это время на заднем фоне звучала речь мистера Мортона, которая постепенно стала затихать. Послышались нестройные аплодисменты, и на месте действия появился мистер Мортон.

- Какого дьявола тут творится?! - рявкнул он, но, увидев неподвижного окровавленного Криспина, вытаращил глаза.

- Он подпрыгнул, ударился головой и упал без сознания, а я не имею ко всему этому никакого отношения! - взорвался Чиринг, тыча пальцем в прожектор с голубой подсветкой. - Вот он, этот прожектор!

Из мистера Мортона словно вышел весь воздух. Он бессильно повалился на колени.

- Ничего, дорогой, все обойдется, - утешил Кочевелу и, вытащив фляжку, сунул в онемевшую руку друга. - На-ка, выпей. А ты, Альф, помоги унести старого медведя Брофи в офис мистера Мортона.

- Но спектакль! - возопила Мона.

- Да, - поддержала Эксин. - Что нам делать?

Лицо мистера Мортона заливали слезы. Молча покачав головой, он поднес к губам фляжку.

- Альф знает роль! - вдруг воскликнула Мона. - Он знает все роли.

Все, включая самого Альфа, наградили ее уничтожающими взглядами. Из зала донесся отчетливый возглас:

- Ну? Так мы сегодня увидим что-нибудь?

- Похоже, сынок, придется играть тебе, - объявил Кочевелу и, нагнувшись над Криспином, оторвал фальшивую бороду. Но когда стянул парик, оказалось, что он полон крови. - О, черт! Вот, не ожидал…

Мира вскочила и угрожающе надвинулась на него.

- Мне все равно, как вы это сделаете, - прошипела она, - но вы немедленно доставите моего мужа в любую здешнюю больницу, прямо сейчас.

- Да, мэм, - пробормотал Кочевелу, отступая. Не успел никто опомниться, как он сунул парик и бороду в руки Альфа, повернулся и умчался прочь так быстро, словно за ним гнались. Мира снова встала на колени рядом с Криспином, взяла из рук Эксин пачку бумажных салфеток и прижала к ране.

- Голова всегда сильно кровоточит, - ободряюще заметила Эксин. - Ничего страшного, уж поверь, я знаю.

- Эй, вы там! - прокричал кто-то из публики. - Нам что, сидеть здесь всю ночь?

- Я должен был предвидеть, что такое случится, - провозгласил трагически спокойный мистер Мортон. - Сейчас начнется скандал с дракой, я это предвижу!

- Нет! Шоу должно продолжаться, верно? - заявила Мона. - Давай, Альф! Смотрите, мистер Мортон, как славно он выглядит в бороде мистера Деламара! А вы можете нацепить его бороду и сыграть младшего брата, потому что у того нет реплик…

- Поднимайте чертов занавес! - крикнул кто-то из зрителей.

- Я немедленно выйду и станцую для них! - самоотверженно заявила Мона.

- Черта с два, девочка моя! - отрезала Матушка Гриффит, протискиваясь за сцену в сопровождении Кочевелу, но при виде Криспина ахнула и всплеснула руками: - Богиня! Почему вы не отправили его в клинику, идиоты этакие?

Зрители дружно запели: «Почему мы ждем?» Матушка Гриффит повернулась и, раздвинув полотнища занавеса, высунула голову в зал.

- Заткнитесь вы все, тут у нас раненый! - завопила она. - Манко! Тек! Давайте сюда, помогите нам!

Усмиренные зрители мгновенно смолкли. Двое служащих Матушки Гриффит перелезли через рампу и появились за кулисами. Вскоре Криспин уже был перебинтован и привязан к стулу. На него надели, маску и понесли по Трубе. Впереди вышагивала Матушка Гриффит.

- Интересно, из-за чего они подрались? - прошептал шахтер откатчику.

- Я слышал, эти голливудские типы - горячие штучки, - прошептал в ответ тот.

Суматоха и крики за занавесом постепенно смолкли. На несколько секунд занавес повис так безжизненно, словно его складки были вырезаны из камня. Потом он медленно поднялся, открыв Эдгара Аллана По, стоявшего на скале, на фоне задника, изображавшего хмурое небо и почерневшее море. Герой был покрыт потом и выглядел жалким и испуганным. Умоляюще глядя в зал, бедняга начал:

- «Будет вам чудить, - сказал мой проводник».

Из-за кулис выступил старик, тяжеловесный гигант, весьма напоминавший оживший холм. В его глазах вспыхивал тревожный свет. В прядях белой бороды краснели капли крови.

Он глянул на По и спокойно произнес:

- «Ведь я для того и привел вас сюды, штобы показать место того прашествия, штобы вся картина была у вас перед глазами. Теперь подымитесь-ка повыше и гляньте вниз, вон туда, за полосу туманов под нами, в море».

Старик словно усох и съежился прямо на глазах изумленной публики. Облизнув потрескавшиеся губы, он продолжал:

- «Я посмотрел, и у меня потемнело в глазах; я увидел широкую гладь океана густого черного цвета… Нельзя даже и вообразить себе более безотрадное, более мрачное зрелище».