Джек Макдевит - Омега

Свет четырех из них достигнет Земли в конце тысячелетия. Они будут видны в Южном полушарии, где сверкнут на небе в Весах и Скорпионе, не совсем на одной линии. Но близко к тому.

Для Присциллы Хатчинс это была вторая должность в бюрократическом аппарате Академии. Она прослужила два года начальником службы перевозок, заскучала, вернулась в пилоты, вышла замуж и приняла заманчивое предложение – стать заместителем руководителя миссиями. Наконец-то она с удовольствием распрощалась со сверхсветовиками, долгими путешествиями, кораблями с их виртуальными пляжами, виртуальными горными ландшафтами и виртуальным всем-всем-всем. И океаны, и бризы, и песок теперь были реальны. У Присциллы были любящий муж, дочь, дом в пригороде, и жизнь казалась прекрасной.

Но Сильвия Вирджил собралась на высокооплачиваемую должность в частную фирму. Она уже практически ушла, и Хатч назначили и. о. руководителя миссиями. С намеком на скорую отмену приставки.

Однако вид сверху оказался сложнее, чем она ожидала. Дни, когда Хатч принимала решения, которые ни на что не влияли, тратила бесчисленные часы, оттачивая формулировки для протокола, присутствовала на конференциях, проводимых в заведениях с удобными площадками для гольфа, изучала полевые отчеты и уходила на необычайно долгие обеденные перерывы, внезапно закончились.

Теперь Хатч отвечала за координацию деятельности всех судов Академии, назначала пилотов и определяла, каких пассажиров им перевозить. На первый взгляд, ничего сложного. В прежние времена, когда профессор Хоскинсон желал выпихнуть доктора О’Лири из полета к Пиннаклу, Хатч просто передавала вопрос дальше, предоставляя Сильвии сделать звонок. Теперь она исправно попадала в гущу любой «драчки из-за жрачки» и обнаружила, что большинство просителей обладает значительным самомнением и не гнушается использовать любые рычаги, какие ухитрится найти. Поскольку в своих областях они все-таки были важными персонами, давление, которое они могли оказать, было существенным.

Она сейчас также отвечала – в пределах финансовых ограничений – за выбор: какие проекты продвигать, а какими пренебречь, и за установку приоритетов, и за объем выделяемых каждому ресурсов, конечно же, руководствуясь указаниями комиссара Академии. У нее был штат научных советников, но решения все чаще приходилось принимать исходя из политических соображений. У кого лапа в Конгрессе? Кто поддерживал Академию в предыдущем финансовом году? Кого особо отметил Асквит?

Майкл Асквит был комиссаром Академии, ее боссом, и человеком, который верил, что научные изыскания вторичны по отношению к поощрению сторонников Академии и наказанию ее критиков. Он называл это дальновидностью. «Мы должны давать преимущество нашим друзьям, – сказал он Хатч под страшным секретом, словно это не была абсолютно прозрачная политика. – Если как следствие наука чуточку притормозит, эту цену мы готовы платить. Но мы обязаны обеспечить Академии занятость и хорошее финансирование, и для этого есть только один путь».

В результате, когда программу, достойную поддержки не ввиду протекции, проваливали, трепку получала Хатч. Если же популярное начинание проходило и давало серьезные результаты, заслуги доставались комиссару. С тех пор как Хатч получила эту работу, все полтора года ее запугивали и преследовали представители значительной части научного сообщества. Многие из них, казалось, верили, что в силах лишить ее должности. Другие обещали репрессии, а пару раз даже грозились убить. Ее когда-то благожелательный взгляд на академические круги, сформировавшийся за те двадцать лет, что она возила их представителей по рукаву Ориона, резко изменился к худшему. Теперь при общении с учеными Хатч сознательно приходилось делать усилие, чтобы не чувствовать неприязни.

Она непринужденно отомстила Джиму Олбрайту, который позвонил ей с жалобами и угрозами, когда его очередь на один из аппаратов «Метеоролог» отодвинули. Хатч не сдержалась и упомянула о случившемся Грегори Макаллистеру, журналисту, который долго делал успешную карьеру, критикуя ученых, моралистов, политиков и активистов общественных движений. Макаллистер напустился на Олбрайта, изобразив его защитником банальностей, а его программу – «еще одним примером зряшной траты денег налогоплательщиков на пересчитывание звезд». Он не упомянул Хатч, но Олбрайт понял.

И пусть, поскольку в итоге она больше не слышала Олбрайта, хотя и узнала позднее, что он пытался добиться ее увольнения. Асквит, однако, разобрался в произошедшем и предупредил Хатч о необходимости быть аккуратнее. «Если всплывет, что мы стоим за чем-нибудь таким, мы все окажемся на улице», – сказал он. Комиссар был прав, и Хатч постаралась не использовать больше Макаллистера как оружие. Но радовалась, наблюдая, как Олбрайт идет ко дну.