Дуглас Адамс: Ресторан на краю Вселенной (перевод В.Филиппова)

– А что еще ты можешь предложить?

– Э-э, ну…

– Именно. Давайте живее – вокруг пульта. Ну же! Триллиан, Обезьян, шевелитесь!

Все сгрудились вокруг пульта, расселись, и, чувствуя себя исключительно глупо, взялись за руки. Зафод выключил свет третьей рукой.

Корабль погрузился во тьму.

Наверняк-Умертвяки продолжали вгрызаться в силовой щит.

Зафод прошипел: – Сосредоточьтесь на его имени.

– А как его звали? – спросил Артур.

– Зафод Библброкс Четвертый.

– Что?

– Зафод Библброкс Четвертый. Сосредоточься!

– Четвертый?

– Угу. Я Зафод Библброкс, мой отец был Зафод Библброкс Второй, мой дед – Зафод Библброкс Третий…

– Что?

– Некачественный презерватив и неполадки в машине времени. Хватит болтать! Сосредотачивайся!

– Три минуты, – сказал Форд.

– А зачем, – спросил Артур, – мы это делаем?

– Заткнись, а? – попросил Зафод.

Триллиан ничего не сказала.Что уж тут говорить, подумала она.

В рубке было совсем темно, если не считать двух тусклых красных огоньков в дальнем углу, где сидел Марвин, Андроид-Параноид, скорчившись, не обращая ни на кого, и не привлекая ничьего внимания – в собственном, весьма неприятном мире.

Четверо склонилсь над пультом, тщетно пытаясь вытеснить из сознания жуткий грохот и содрогания корабля.

Они сосредоточились.

Еще сосредоточились.

И еще сосредоточились.

Проходили секунды.

На лбах Зафода выступил пот, сначала от напряжения, потом от отчаяния, и, наконец, от стыда.

Наконец он издал злобный вопль и хлопнул по выключателю.

– А, я уже думал, что вы никогда не включите свет, – сказал голос. – Нет-нет, не так ярко, пожалуйста, глаза у меня уже не те, что были раньше.

Всех четверых словно током ударило. Очень медленно пять голов повернулись, хотя их скальпы при этом явно пытались остаться на месте.

– Ну. Кто беспокоит меня в этот час? – продолжало маленькое, ссохшееся, согбенное создание, стоящее под терновым кустом на дальнем конце мостика. Две его головки, на которых во все стороны торчали редкие седые пряди, на взгляд казались такими древними, что могли бы смутно помнить, скажем, рождение Галактики. Одна клевала носом, другая, прищурившись, смотрела прямо на них, и этот взгляд словно пронизывал их насквозь. Если глаза прадедушки были уже не те, что раньше, то раньше, по всей вероятности, они с успехом заменяли рентгеновский аппарат.

Зафод, заикаясь, бормотал что-то невнятное. Он отвесил замысловатый двойной поклон – традиционное бетельгейское приветствие старшего члена семьи младшим.

– Э-э,… у-у… привет, прадедушка, – выдохнул он наконец.

Старикашка двинулся вперед. Он уставился на компанию вокруг пульта. Он поднял руку и костлявым пальцем указал на своего правнука.

– А, – заявил он. – Зафод Библброкс. Последний из великого рода. Зафод Библброкс Никакой.

– Первый!

– Никакой!

Зафод ненавидел этот голос. Ему всегда казалось, что больше всего он похож на то, как если бы ногтями скребли по черному стеклу в окне того, что он привык считать своей душой.

Он съежился на стуле.

– Да, конечно, – бормотал он, – да, прадедушка, прости меня за тот случай с цветами, я действительно хотел их послать, но понимаешь, венки в магазине только что кончились, и…

– Ты забыл! – влепил ему Зафод Библброкс Четвертый.

– Ну…

– Вечно занят. И никогда не думаешь о других. Так же, как и все живые.

– Две минуты, Зафод, – смятенно прошептал Форд.

Зафод засуетился.

– Ну хотел я их послать. И письмо прабабушке я тоже напишу, вот только выберусь из этой заварухи.

– Прабабушке… – пробурчал старикашка себе под нос.

– Угу, – сказал Зафод. – Кстати, как у нее дела? Знаешь что: я даже навещу ее. Но сначала нам нужно…

– У твоей покойной прабабушки и у меня все очень хорошо, – отрезал Зафод Библброкс Четвертый.

– У…

– Если не считать того, что мы очень разочаровались в тебе, Зафик…

– Э-э… ну… – Зафод чувствовал, что почему-то никак не может вырваться из-под влияния прадедушки, а то, что Форд тяжело дышал ему в затылок, напоминало, что последние секунды неумолимо бегут. Шум и содрогания корабля все возрастали. Лица Триллиан и Артура мертвенно белели в неярком свете.

– Э-э, прадедушка…

– Твое поведение вызвало у нас крайнее… неодобрение.

– Да-да, только вот сейчас…

– Если не сказать – отвращение!

– Не мог бы ты выслушать…

– И во что же ты превратишься, если будешь и дальше так себя вести?