Пол Андерсон: Ушелец

Как всегда неожиданно, звездолет, прибывший с сигмы Дракона, перешел на другую орбиту. Он снизился до предела и теперь почти касался атмосферы Земли. Угляди его кто-нибудь, вставший еще до рассвета, он подумал бы, что это сверхновая. Многие, наверное, удивились бы, кое-кто посмотрел бы в небо с надеждой, кое-кто со страхом, но мало кто, видимо, принял бы это зрелище близко к сердцу. За три года все опасения как-то притупились.

Однако для жителей поселка Вэ все это было важно. Прибытие звездолета стало для них, теоонтологов, явлением, выходящим за рамки обычных духовных событий. По сути дела, это разрешило давным-давно назревший кризис духовности. В конце концов они ввели звездолет в свою обрядовую культуру и единственный в поселке телевизор включали лишь с той целью, чтобы не пропустить каких-либо сообщений о звездолете.

Один из тех, кто не спал этой ночью, затрубил в раковину и разбудил своих товарищей, в том числе Скипа, который лежал на тюфяке в комнате малышей Урании. Проснувшись, он замычал спросонья, зевнул, чертыхнулся и стал выкарабкиваться из-под одеял. Вообще-то глинобитные стены хорошо держали тепло, но окно осталось открытым, а ночи на северо-западе Нью-Мексико были прохладными. Скип поежился и глубоко вдохнул носом сухой воздух, слабо отдававший полынью. Он включил лампу дневного света и подумал, что, слава Богу, не нужно возиться со свечами. Сколь строго местные жители ни придерживались принципов примитивной жизни, им хватало здравого смысла понимать, что весь этот примитивизм весьма зависит от разумного использования сложной техники.

«Ну прямо янки при дворе короля Артура», — подумал Скип, когда впервые прибыл сюда.

Комната озарилась светом: мебель ручной работы, большой Зрак Божий, висящий на беленой стене. Урания была духопоклонницей. То ли она сама, то ли кто другой сделали для малышей смешных игрушечных человечков. На другой стене красовалась еще не законченная Скипом фреска со сказочными персонажами. В этой небольшой колонии народ оказался славным, и, когда Скип приехал сюда, его приняли вполне радушно.

В рюкзаке его лежали только приличный костюм, темно-синяя рубашка и брюки неопределенного покроя. Он не прихватил с собой модных ботинок с загнутыми вверх носами, ограничившись парой кроссовок. Войдя в общую гостиную, Скип обнаружил там Сандалфона и Уранию. Сандалфон был высок и носил пышную бороду; он служил культу Христа, а посему был облачен в черную рясу, поверх которой красовался отделанный бирюзой серебряный наперсный крест. Изящную фигуру Урании скрадывало накинутое на плечи индейское одеяло.

— Явился не запылился! — приветствовал его Сандалфон. — Сожалею, что сигнал сбора нарушил твой сон.

«Это что, намек?» — подумал Скип.

— Похоже, я опоздал, — заметил он. — Впрочем, если вы предпочитаете обойтись без посторонних… Или, скажем, нужно посидеть с мальчиками…

— Да брось ты! — сказала Урания и взяла Скипа за руку. — Не о чем беспокоиться. Мальчики спят и до нашего возвращения не проснутся. Что же до формальностей, то это общий ритуал, никаких культовых тайн. Так что оставайся. — Ее красивое лицо тронула улыбка. — Глядишь, и обратишься в нашу веру.

«Вот уж фигушки!» — подумал Скип и юркнул в ванную комнату. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы причесаться. Короткая стрижка, чуть ниже уха — никаких хлопот, по крайней мере минимум. Его каштановые кудри жили, казалось, своей собственной жизнью, и через пять минут от его прически обычно не оставалось и следа. Свою индивидуальность Скип проявлял тем, что был всегда чисто выбрит, хотя на самом деле причина этого заключалась в том, что в свои двадцать два года он был не в состоянии отрастить усы, которые не напоминали бы собой поле, подвергшееся нашествию саранчи.

«А это хорошая идея для карикатуры», — подумал Скип.

Впрочем, внешность у него была самая обыкновенная: среднего роста, коренастый, хотя довольно подвижный, курносый, лицо в веснушках, большие зеленые глаза.

Вернувшись, он нашел Сандалфона и Уранию в кухне. Они сидели на лавке за дощатым столом. Подле чайника и трех чашек курились благовония. К трубному зову раковины присоединились удары гонга откуда-то снаружи. Скип сначала усомнился, что дети спят, но потом решил, что, наверное, они привыкли к песнопениям и шуму, которыми сопровождались обычно местные обряды. Урания приложила палец к губам и жестом велела Скипу сесть. Сандалфон осенил стол крестным знаменем, Урания уставилась в свою чашку. Все трое чинно пили чай: горячий, ароматный, немного дурманящий.