Гарри Гаррисон - Стальная Крыса спасает мир

– Автопереводчик! – закричал я. – Как я буду говорить с туземцами, не зная их языка?

– У нас его нет, – сказал Койпу, сунув мне под мышку контейнер с газовыми баллонами, – зато есть мнемограф.

– У меня от него голова болит.

– С его помощью вы изучите местный язык. В этом кармане…

– Что я буду делать, ведь вы ничего не объяснили? Где высаживаюсь?

– Очень высоко – в стратосфере. Меньше риска столкнуться с чем-нибудь. Мы доставим вас туда. А остальное – ваше дело.

– Смежная комната исчезла! – крикнул кто-то, в ту же минуту с хлопком исчезая сам.

– К спирали времени! – хрипло прокричал Койпу, и меня потащили к дверям, все медленнее и медленнее, поскольку ученые и техники лопались, как воздушные шарики.

Наконец их осталось только четверо, и я, тяжело навьюченный, ковылял, как древний старец.

– Спираль времени, – еле слышно сказал Койпу. – Это столб, колонна чистой энергии, которую свернули в спираль и держали под давлением.

Она была зеленая, светилась и заполняла почти все помещение – скрученная блестящая змея толщиной в мою руку – и что-то мне напоминала.

– Она похожа на большую сжатую пружину.

– Да, возможно. Мы предпочитаем называть ее спиралью времени. Ее сжимали… держали под давлением, тщательно рассчитав его величину. Вас поместят на внешнем конце и отпустят ограничитель. Забросив вас в прошлое, спираль отскочит в будущее, где энергия постепенно рассосется. Вам пора.

Нас осталось только трое.

– Запомните меня, – попросил маленький чернявый техник. – Запомните Чарли Нейта! Пока вы будете меня помнить, я никогда…

Мы с Койпу остались вдвоем, стены таяли, в воздухе темнело.

– Конец спирали! Держитесь за него! – крикнул Койпу.

Его голос ослаб или мне показалось?

Чуть не упав, я дотащился до конца светящейся спирали, протянул к нему руку. Коснувшись его, я ничего не ощутил, но сразу засветился таким же зеленым светом и с трудом видел сквозь него. Профессор стоял у пульта, включая автоматику. Вот он потянулся к большому рубильнику. Опустил его…

Все застыло.

Профессор замер у пульта управления, схватившись за рубильник. Я смотрел в том направлении и лишь поэтому видел его – теперь я мог смотреть только в одну точку. Так же застыло и тело – а мозг панически всколыхнулся и забился в своей костяной коробке, осознав, что дыхание остановилось. Насколько я мог судить, сердце тоже не билось. Что-то шло не так, я был уверен – ведь спираль времени оставалась туго свернутой. Тихая паника усилилась, когда Койпу стал прозрачным, а стены позади него совсем расплылись. Все исчезало, все таяло у меня на глазах. Очередь за мной? Как знать.

Примитивная часть моего существа, унаследованная от обезьяны, брыкалась, выла и металась. И в то же время я испытывал холодный, отстраненный интерес. Не каждому доводилось наблюдать распад своего мира, вися на конце геликоидного силового поля, которое будто бы может зашвырнуть тебя в далекое прошлое. Правда, свою привилегию я бы охотно передал любому, кто пожелает. Но таковых не находилось, и я все висел, выпучив глаза и застыв как статуя, а лаборатория все таяла вокруг меня, пока я не очутился в межзвездном пространстве. Очевидно, даже астероид, на котором была построена база Специального Корпуса, не оставил следа в этой новой Вселенной.

Началось непонятное движение. Меня тянуло каким-то неописуемым образом в невообразимом направлении. Спираль времени начала раскручиваться. Может быть, она раскручивалась и раньше, но искажение времени не давало мне этого заметить. Некоторые звезды точно двигались все быстрее и быстрее, пока не превратились в размытые точки. Это зрелище не слишком ободряло, и я попытался закрыть глаза, но сковавший меня паралич не позволил. Мимо пролетела звезда, так близко, что я мог видеть ее ядро, и на сетчатке глаза долго сохранялось ее пылающее отражение. Все ускорялось по мере того, как возрастала моя скорость во времени; даже периоды жизни звезд – и те так замелькали, что я не мог за ними уследить, и весь космос превратился в серое пятно. То ли это пятно обладало гипнотическим эффектом, то ли на мозг повлияло движение во времени, но мысли мои совсем спутались, и я впал в состояние между сном и потерей сознания, которое продолжалось очень долго. А может, и недолго, я не уверен. Это могло продолжаться и мгновение, и вечность. Может быть, какой-нибудь уголок мозга и отразил страшное, медленное прохождение всех этих лет. Если так, я не хочу об этом знать. Я всегда стремился выжить. Стальная Крыса в бетонных туннелях общества, я рассчитываю только на себя. Гораздо легче потерпеть неудачу, чем добиться успеха, сойти с ума, чем здраво рассуждать, – нужна вся умственная энергия, чтобы выбрать правильный курс. И я существовал, и сохранял относительно здравый рассудок во время своего безумного путешествия, и ждал событий. После неизмеримого периода времени они начались.