Андрей Ливадный: Первый Мир

Во-первых, андроид определил, что лежит на поверхности неведомого мира. Руки были свободны, ноги и торс тонули в мелкой пыли, покрывающей безжизненную равнину.

Транспортировочный контейнер (в котором он должен был находиться, судя по последней технической записи) оказался расколотым, его обломки валялись неподалеку, базовый корабль высадки, а именно – десантно-штурмовой носитель класса «Нибелунг», на вызов не отвечал, его обшивка, способная выдержать множественные ракетные попадания, была разбита и деформирована, через трещины из подвергшихся декомпрессии отсеков выбросило немало груза, в основном запасные части к серв-машинам, несколько механизмов технической поддержки, часть бортового боезапаса.

Во-вторых, выход из энергосберегающего режима привел к инициации еще одного процесса: модуль программ независимого поведения «Одиночка» обнаружил и задействовал искусственные нейронные сети, входящие в структуру аппаратного ядра человекоподобной машины.

Пока файл сканирования [6]проходил обработку, а сигнатуры, потревожившие покой пехотного дройда, сравнивались с имеющимися базами данных, в ядре системы протекали процессы, по всем признакам подпадающие под определение «мышления».

Где я?

Клочок памяти, вырванный из контекста событий далекой истории, клокотал в искусственном рассудке запредельным моральным напряжением боя, но пехотный сервомеханизм уже не ощущал себя человеком, хотя в памяти кристалломодуля тлел призрак человеческого сознания.

Шокирующий вывод, к которому пришел искусственный носитель интеллекта, связанный с чистыми, еще ни разу не задействованными нейромодулями, вызвал программный сбой, который длился всего несколько секунд.

Он помнил свой последний бой, помнил, как заживо горел в рубке серв-машины, не сумев катапультироваться из пылающего «Фалангера», далее царил абсолютный провал небытия, и вдруг частичка разума пилота, сохранившаяся в структуре модуля «Одиночка», начала разрастаться, захватывая искусственные нейронные сети, – травматическая память искала выход, ответ на элементарные вопросы: кто я и что со мной сделали?

Ответ пришел, но не принес облегчения.

Кем или чем считать машину, сохранившую фрагменты человеческого сознания, запечатлевшую на искусственных носителях его боль, ярость, но не жизнь?

Эмоции, сумевшие внести сумятицу в работу кибернетической системы, постепенно улеглись, их нивелировала машинная логика базовых программ поведения, но «возмутители спокойствия» не исчезли совсем, – по замыслу конструкторов, проектировавших боевую технику периода Галактической войны, травматические воспоминания, несущие частицы ненависти к противнику, дополняли и обогащали стандартные боевые программы, придавая машине ту степень сообразительности, осознанной человеческой ярости, которые трансформировали обычного пехотного андроида в нечто более опасное и непредсказуемое.

По замыслу давно почивших создателей боевой техники, частица человеческого «эго», интегрированная в систему сервомеханизма, получала возможность минимального саморазвития, дальнейшего накопления боевого опыта, именно для этих целей в системе пехотных дройдов резервировались чистые, не заполненные информацией искусственные нейронные сети.

Создатели эрзац-рассудков ничуть не опасались своих творений.

Они были уверены в том, что базовые программы не дадут начаткам искусственного интеллекта развиться до уровня осмысления целесообразности своих действий, морально-этической оценки происходящего – чтобы пресечь подобные попытки, в системе кибермеханизма был предусмотрен специальный модульный фильтр, стирающий из памяти машины нежелательные мысли.

По мнению конструкторов, работавших в период войны на Земной Альянс, пехотный сервомеханизм с интегрированной кристаллосхемой модуля «Одиночка», снятого с подбитой серв-машины класса «Фалангер», продолжит исправно служить целям войны.

Они ошиблись.

Нет потрясения сильнее, чем осознание факта собственной гибели и негаданного, непрошеного «воскрешения» в механической оболочке, да и не всякие травматические воспоминания несут в себе лишь слепую ярость в отношении противника.

Крупицы сознания.

Гюнтер...

Меня звали... зовут Гюнтер...

Я был пилотом серв-машины и погиб на далекой планете, в безымянной звездной системе, от которой в памяти сохранился лишь пятизначный номер из универсального навигационного каталога баз данных...