В космол принимают раз в год, причем в том самом Мемориальном отсеке, где когда-то Лоор работал над проектом Космополиса.
Я не бывал прежде на Базе: в обычные дни вход туда закрыт. Здесь резиденция наших руководителей. Дух захватывает при мысли, что в одном из соседних отсеков, совсем рядом, обсуждают государственные дела вождь и его соратники. Шальная мысль приходит в голову: вдруг распахнется герметичная дверь и войдет великий Лоор!
«Здравствуй, Фан, — скажет мне отечески. — Знаю, ты настоящий, достойный космолец. А насчет твоих сомнений, то у кого их нет! Каждый человек должен в чем-то сомневаться. Я тоже сомневался, когда создавал Космополис. Важно вовремя преодолеть сомнения, твердо решить: «да» или «нет». Я преодолел. И ты преодолеешь!»
Конечно, он на наше собрание не пришел, такое могло произой-ти лишь в моем воображении… Неужели я не увижу его, иначе как на портретах или в бронзе?
Космольцев тысячи, это самая массовая, а точнее, единственная молодежная организация. Почему единственная? Да в других нет нужды: все мы единомышленники, все горячо любим Лоора и верны идеалам лооризма.
Лучшие космольцы, повзрослев, становятся членами Космической лиги. Лига — авангард нашего народа, его честь и совесть. Мечтаю со временем вступить в ее ряды.
Все космольцы не поместились бы в Мемориальный отсек, да в этом и нет необходимости при нашем единомыслии. Пришли руководители ячеек, по уставу исполняющие роль выборщиков.
Огромное, залитое синеватым светом помещение. Никакой отделки — ребра металлической арматуры, многоярусная галерея с зигзагом лестниц. Ни намека на эстетику, все пионерски сурово, даже аскетично: несглаженные углы, асимметричные выступы. С одной стороны подобие амфитеатра с уходящими под своды рядами похожих на жердочки сидений — не свалишься, но и не усидишь дольше, чем нужно.
Размеры Мемориального отсека меня поразили. Я подумал с недоумением: зачем Главному Архитектору понадобилось столько места для работы, и не сразу вспомнил, что здесь он собирал из модулей макет Космополиса.
Пожалуй, единственное, что добавилось с того времени (не считая жердочек-сидений), это информационно-акустическая система, позволяющая общаться, не напрягая слуха и голоса.
Итак, будущие космольцы расселись в амфитеатре. Напротив, на просцениуме, расположились выборщики. Они не намного старше нас, а сразу различишь, кто есть кто…
Выборщики строги, важны, держатся непринужденно, раскованно. Слышны обрывки фраз, которыми они обмениваются:
— Венд был прав, когда…
— Вождь и говорит ему…
— Не три рекомендации, а пять…
Мы же робки и молчаливы. Не поднимаем глаз. Волнуемся. Даже дышится тяжело, хотя вентиляция отменная.
Вот встал один из выборщиков.
— Урм, младший советник вождя… — скороговоркой зашептали сзади.
Урм заговорил. Мы слушали, не спуская с него глаз, и машинально кивали головами, как бы в подтверждение каждой произнесенной им фразы.
Он излагал вещи, всем нам известные, я бы на его месте делал то же самое. Не случайно смысл сказанного им воспринимался без малейшего напряжения. Это ли не образец доходчивости!
— Вступая в космол, — напутствовал Урм, — вы присягаете на верность лиге и ее вождю, нашему вождю, великому Лоору. Космольцы всегда были в первых рядах строителей замкнутого общества…
Чувство сопричастности к общему делу, пробужденное этими простыми, общедоступными словами, охватило меня. Я невольно залюбовался Урмом: он произносил речь наизусть, не под фонограмму, — готов в том поручиться! — и ни разу не сбился, не воспользовался подсказкой минисуфлера!
Голос, накаленный пафосом, выверенные энергичные жесты, — вот это трибун! И как его слушают, каким энтузиазмом заряжаются от него!
Тут я случайно перехватил взгляд Урма и поразился: он принадлежал совсем другому человеку, и человека этого среди нас не было… Усталый, отсутствующий, слепой взгляд!
«Показалось!» — с облегчением подумал я, потому что Урм вдруг обвел нас глазами, будто хотел заглянуть в душу — и заглянул! — каждому по отдельности.
— Хочу надеяться, — сказал он, — доверительно приглушив голос, — что сегодня у меня появятся сто новых друзей.
Потом мы и выборщики расселись попарно. Начался индивидуальный контакт (тот самый экзамен, к которому я готовился). Как ни настраивал себя, а все равно почувствовал неприятный холодок, странную неловкость, точно раздевался перед посторонним.
Читать дальше