Шимун Врочек - Оставь последний танец для меня

Вообще-то я уже умер.

Вчера.

Или сегодня…

Или в понедельник на прошлой неделе.

Мой коммуникатор все еще работает – зеленые цифры отсчитывают непонятные мне единицы: час, год, вечность… Минута – это много или мало? А вечность? Когда отец не вернулся из скачка – время стало киселем, тягучим и вязким; киселем, в который, как мухи, беспомощно влипли моя мать и я. Отец «прыгнул в вечность» – как говорили о пилотах. Мама так его и не простила. Она не умела прощать пилотов, прыгающих в неизвестность…

Она умела их только любить.

– Центральный шесть-один-восемь, прием. Ответьте локаторному отсеку. Говорит второй оператор… прием.

Молчат. Они все молчат: и орудийный отсек, и двигательный, рубка и даже камбуз… Сначала я вызывал их по аварийной связи, теперь пользуюсь обычной… У каждого отсека отдельный код, это вам не аварийка.

– Центральный шесть-один-восемь, конец связи.

Молчание. Следующий отсек.

– Орудийный два-восемь-три, прием. Орудийный два-восемь-три… Прием. Прием! Прием! Ответьте локаторному отсеку. Прием?

…Патрик Свейзи и Дженнифер Грей обнимают друг друга под «Hungry Eyes». Я десятки раз видел эту сцену, но смотрю, как завороженный. Долгие дни (годы, вечности, минуты?) после аварии я пытался танцевать… Старый фильм, из тех времен, когда люди ни черта не смыслили в трехмерной съемке, точечном монтаже или контактной передаче. Плоский фильм. Древний и наивный, как реактивная тяга…

Великолепный.

…Вообще-то все мы умерли.

Но когда смотрю этот фильм, я верю: кто-то еще жив…

– Орудийный два-восемь-три, конец связи.

Молчание. Следующий отсек.

…Что заставляет пилотов прыгать?

Я хотел стать пилотом – как мой отец. Почему не стал? Сам спрошу и сам отвечу. Сейчас у меня есть время… мне некуда торопиться. Методично обзванивать отсеки и смотреть старые фильмы на уцелевшем экране – отнимает не так уж много вечности. Моей молчаливой вечности…

Тем более что фильмодиск у меня только один.

«Грязные танцы».

…Оказывается, я люблю танцевать. Я понял это, когда левую ногу в скафандре высшей защиты зажало при взрыве. Колено всмятку, локаторный отсек – в гармошку, двух операторов, капитан-лейтенанта Шкловского и техника связи – в броневой блин с мясной начинкой. Обычно говорливые, ныне они молчат…

Все молчат.

Но я продолжаю обзванивать отсеки.

– Центральный шесть-один-восемь, прием…

Иногда я понимаю, как страшно мне повезло. Если я единственный уцелевший на корабле офицер (а, судя по молчанию связи, я вообще единственный уцелевший), то могу поздравить себя с повышением. Лейтенант Горелов, командир эсминца «Беззаветный», порт приписки: Нью-Мехико, Юпитер; Военно-Космические Силы. Прошу любить и жаловать! Очень любить и очень жаловать, потому что корабль под моим командованием дрейфует в неизвестном направлении с неизвестной скоростью. Удаляясь от точки скачка. Но я – командир эсминца…

В свои двадцать три года.

Такое везение трудно не назвать страшным…

Выход на скачок – особое психологическое состояние. От пилота требуется спокойствие духа, собранность и…

Вот именно. И что-то еще, никакими приборами не регистрируемое. Большой Взрыв, как называл это отец. Сначала голова становится пустой и звонкой, по спине бегут мурашки, а затылок сводит мучительно и сладко…

Бред. Обычный предсмертный бред.

Потому что я – не пилот. Потому что точка скачка далеко позади – некоторые, по слухам, уводили корабль с расстояния в несколько тысяч километров – но только некоторые. Пилоты. Люди особого таланта. Таким был мой отец, скакнувший шестнадцать лет назад в вечность…

Интересно, о чем думал перед роковым рейсом Виктор Горелов, мастер-пилот почтовика «Альбатрос»? Думал ли променять жену и семилетнего сына на вечный кайф Большого Взрыва? Не знаю. Может, и нет…

Однако вечность встретила его с распростертыми объятиями.

Как тебе там, отец?

Не холодно?!

Оказывается, я тоже не умею тебя прощать…

– Двигательный восемь-два-восемь, прием. Повторяю: двигательный восемь-два-восемь, прием. Говорит лейтенант Горелов. Олег Викторович Горелов. Как старший по званию, принимаю на себя командование кораблем… Доложите об имеющихся повреждениях. Особое внимание прошу уделить состоянию скачкового и маневровых двигателей. Доклад представить в течение часа… Выполняйте. Конец связи.

…Как, оказывается, скучно умирать.