Лидия Евдокимова: Туманность Иридии [СИ]

Последняя фраза должна была означать, что мизерное количество горючего, потраченного системами четырёх катеров новой модификации, заимствованной у гибалов после заключения мирового соглашения, на продув систем и тестирование двигателей, это всё, что было израсходовано с момента заправки баков водой. Расщепляемый в двойной системе распада, он оставлял запасы кислорода, поставляя в полётные системы водород. Специально для людей гибалы предусмотрели хранилища для кислорода, где он смешивался с азотом и дополнялся аргоном, углекислым газом, водой и водородом, обеспечивая запас дыхательной смеси в масках пилотов.

Плазменный реактор находился под управлением и контролем искина корабля. Длинные жгуты зелёной плазмы, опоясывающие центральную ось конструкции и удерживаемые магнитной ловушкой, сейчас как раз должны были подготавливаться к запуску основных систем и началу старта, когда любые перегрузки или нештатные ситуации не позволят магнитному полю разомкнуться и выпустить плазму в пространство, где она сожжёт всё, до чего доберётся, пока её не втянет в систему сброса и она не окажется далеко. Но на поверхности планеты подобный фокус мало поможет. Если холод вакуума охладит плазму, то материя и раскалённый воздух Аламхады только нанесут ещё больший ущерб.

— Система защиты активирована, жилой блок судна готов к использованию, технические помещения и коридоры проверены и готовы к дальнейшей эксплуатации.

«Туманность Иридии» мигнула внешними щитами, проверяя, как они раскрываются подобно солнечному парусу, чтобы в нужный момент старта они полностью окутали судно и не позволили ему перегреться или деформироваться. Чаще всего такие сегментарные щиты использовались в боевых условиях или в зоне повышенной астероидной опасности, но раскрывать второй слой защиты корабля, который требовал при старте отключения гравитации и некоторых систем жизнеобеспечения в технических переходах, сейчас было нельзя. Когда «Туманность Иридии» поднимется над планетой в верхние слои атмосферы, втянув в себя опорные стойки и наглухо отсекая внутреннее содержимое от облачного слоя, тогда капитан запустит сканирование второго слоя щитов. На орбите, проходя последние проверки, судно включит и снова выключит похожие на солнечные паруса щиты первого слоя защиты, сменив их на пустотные щиты, словно прощаясь с гостеприимной Аламхадой, где оно провело целый месяц празднования бракосочетания Дариуса и Айшари, которую все знали под именем Аши.

Палуба уже не дрожала, а мелко вибрировала, но и это ощущение быстро прошло, когда система снова включила освещение и продула фильтры подачи воздушной смеси в рубке. Солнце Аламхады, сверкнув на отдалённых хрупких и высоких башнях священных зиккуратов, ударило в главный обзорный экран, представленный сплошным сверхпрочным прозрачным куском полистекла. При необходимости оно затягивалось внешними двойными щитами, но всегда оставался риск, что одну из систем заклинит или она будет повреждена в случае атаки на судно. Из внешних динамиков, настроенных на чувствительность к звукам с поверхности, донеслась длинная, тягучая и переливчатая мелодия. Длинные изогнутые рога местных горных животных в руках священников Аламхады, издававшие эту мелодию, созывали жителей на утренние молитвы Аллеху Више и пророку Аммаду. Звуки разливались по рубке, заставляя склонить голову и по неволе проникнуться величием и суровостью жизни на этой негостеприимной планете. Небо стремительно светлело, превращаясь из чернильно-звёздного в прозрачно-голубое.

— Старт через десять минут, капитан.

Появившийся искин всё ещё был похож на Яниса, но что-то в нем изменилось после того, как он вернулся от ксеноформов два года назад. Теперь он помнил только свои задачи, своё имя и историю появления именно такого своего образа. Индиго знал, что когда-то, совсем недавно, служил Комитету, участвовал в сражении при Гефее, едва не погиб и чуть не потерял свою личность в матрицах и кристаллах окончательно.

Но помнить — это не значит жить, как любил говорить Госсершвейн.

— Капитан, мы прибыли согласно штатному расписанию и готовы приступать к несению своих обязанностей, — послышался голос Атарха. Помятое и слегка приведённое в приличный вид лицо бывшего подполковника орбитальной базы на Иридии выглядело раздражённым и невыспавшимся.

— Молодожёны сейчас загружаются, мои люди тоже. Вильям ждёт нас на Катальде, если ещё окончательно не сбился с пути и не начал показывать фокусы в местном цирке, — поморщился Госсершвейн. После гибели Лиама его друг некоторое время находился в прострации, не в силах поверить в то, что произошло. Тело Лиама достали, но опознать его смогли не сразу.