Мерседес Лэки - Сага о живых кораблях [трилогия]

Это может показаться архаичным, но советы директоров никогда не проводились дистанционно — все присутствовали лично. Голографические изображения слишком легко подделать — всегда можно создать компьютерный образ человека, который умер или находится в анабиозе. Вот почему Анжелика была здесь, с бумажными документами уполномоченного со всеми положенными печатями и подписями. Ее этот анахронизм совсем не раздражал. Это была увлекательная работа, тем более когда попадались такие клиенты, как Гипатия Кейд, хотевшие чего-то настолько необычного, что все предыдущие поручения Анжелики казались чем-то вроде учебных упражнений.

Собравшихся призвали к порядку — и Анжелика встала, прежде чем председатель успел начать разговор о текущих делах. Теперь было самое время. Если ждать, когда наступит ее очередь по регламенту, — ее затрут или похоронят под грудой ерунды. Да и в любом случае половина дел, запланированных по регламенту, теперь отпадает. Теперь именно ей, Анжелике, предстоит указывать им, что делать. Власть была головокружительным зельем, и Анжелика упивалась ею, когда, как сейчас, все глаза устремлялись на нее, возмущенные тем, что она «вторгается» в ход заседания.

— Леди и джентльмены! — начала она, обратив на себя всеобщее внимание. — Взгляните, пожалуйста, на экраны своих коммов. Вы увидите, что моя клиентка, госпожа Гипатия Кейд, в данный момент приобрела контрольный пакет ваших привилегированных акций. С настоящего времени «Мото-простетикс» — это Гипатия Кейд. Она просила меня, в качестве своего доверенного лица, сообщить вам о новом направлении деятельности компании.

На мгновение воцарилась гробовая тишина — потом шелест засучиваемых рукавов — и снова тишина: члены совета директоров спешили убедиться в том, что Анжелика не лжет, что сделка действительно совершена, и пытались понять, как же это вышло, что они этого не заметили. Наконец они поняли, что все обстоит именно так, и покорились своей участи. Все глаза устремились на Анжелику. В некоторых взглядах читалось отчаяние. Большинство отчаявшихся были менеджерами, которые проворачивали рискованные сделки, прикрываясь именем компании, и теперь гадали, не стали ли они в результате этих сделок персонами нон грата.

«О, власть! Я сейчас могла бы уволить весь совет директоров и заменить вас своими людьми, и все вы это знаете». Вот ради таких моментов она и живет: ощущение того, что она — стальная рука в бархатной перчатке, знание того, что она обладает абсолютной властью — но не торопится ее применять.

Анжелика опустилась обратно в свое кресло и улыбнулась — любезно, холодно, но ободряюще.

— Не волнуйтесь, леди и джентльмены. Первое, в чем хотела вас заверить моя клиентка, — это в том, что она не собирается устраивать никаких кадровых перестановок. Ее вполне устраивает функционирование компании, и она не намерена вмешиваться в то, как вы ею управляете.

Лица сидящих вокруг стола вновь переменились. В одних глазах читалось недоверие, в других — расчет. Потом пришло понимание. Все пойдет как прежде. Ничего не изменится. Эти люди, как и прежде, будут занимать свои должности, в их жизни все останется как было.

Анжелика дождалась, пока они расслабятся, и нанесла удар, подавшись вперед, поставив локти на стол и сложив пальцы домиком:

— Но должна вас предупредить, что это только в том случае, если госпожа Кейд останется довольна деятельностью компании. Надо сказать, что у госпожи Кейд имеются свои личные планы относительно компании.

Еще одна пауза — чтобы ее слова дошли по адресу. Анжелика увидела немой вопрос: что за личные планы? Что они должны делать — или производить? Или она хочет вообще чего-то непонятного?

— Она хочет наладить выпуск новой продукции — достаточно сложной, но вам вполне по силам, — продолжала Анжелика, смакуя каждое слово. — На самом деле могу сказать, что вы сможете делать это уже сейчас, если только захотите. Скажем так — это просто небольшой персональный проект...

Во рту у Алекса стоял вкус старого посудного полотенца; глаза слезились, в голове пульсировала боль. Все суставы ныли, мерзко крутило живот, а стоило ему шевельнуться, как комната вокруг начинала кружиться колесом.

Похмелье — это плата за грех, а на этот раз Алекс, похоже, нагрешил изрядно.

«Вот что бывает, когда уходишь в двухнедельный запой!»

Алекс закрыл глаза — но помогло это мало. Не то чтобы это был настоящий запой, но что за все две недели он почти не просыхал — это точно. Он решил утопить свои проблемы в алкоголе—и это почти получилось.