Александр Петров - Джихан-2

Капитан активировал фильтры на шлеме и включил плазменную горелку. В инструменте завыли турбины, нагнетая воздух в камеры нагрева. Поток стал ослепительно белым, потом голубоватым и наконец явно стал отдавать глубоким сиреневым тоном — резак вышел на расчетную температуру. Отдача от реактивной тяги ощутимо потянула назад. Движки резака включились на противоток, компенсируя усилие. По команде Эндфилда сработала система сведения, сжав огненный выхлоп в тонкий язык пламени.

Джек вонзил огненное копье в базальт. Пространство заполнилось дымом и свистом. Полетели искры, посыпались раскаленные куски породы. Несмотря на то, что струя плазмы температурой в 25 тысяч градусов резала камень как горячий нож масло, работать было трудно. Отдача инструмента все время менялась. Она возрастала при вхождении в пласт и сильно уменьшалась, когда пламя горелки больше не встречало препятствий. Джеку приходилось прикалывать всю силу, чтобы удержать инструмент в правильном положении.

Эндфилд вспоминал при этом самые неприятные моменты своей жизни, заводя себя, чтобы дать телу адреналиновую подпитку. Чаще других он вспоминал лейтенант-полковника Полупанова, по кличке Катран.

Кличку Дмитрий Полупанов получил после того, как вспомнил про времена, когда «майоры» звучно назывались "капитанами третьего ранга". Это тут же было сокращено присутствующими до Катрана. Но народ смеялся зря.

Капитан Полупанов правдами и неправдами пробился в Академию и даже умудрился закончить ее с отличием. Обычно это удавалось или очень хитрому человеку, который, плюнув на свой боевой опыт, заучивал маразматические бредни кабинетных стратегов, имитируя полное восхищение дебилами — преподавателями и излагаемыми ими курсами.

Или очень глупому, который и вправду считал откровением знания, которые потеряли актуальность тысячи лет назад. Полупанов был скорее из вторых, однако практической сметки и хитрости ему было не занимать.

Возвратясь в родной полк, Катран был назначен командиром 3 эскадрильи и получил те самые майорские погоны, о которых он так мечтал во времена службы по контракту.

И уже никто не звал его «Катраном» и «Певцом», а все больше «Миротворцем» и «Полупапиком». Дима летал из рук вон плохо. А вдобавок у него напрочь отсуствовали навыки стратега и тактика. Но одного у Катрана нельзя было отнять: он умел слушать, и обладал удивительно точной памятью, что позволяло ему, зарубив на корню чужие идеи, выдвигать их при сходных обстоятельствах уже как свои.

В полку свободных драконов он, как номинальный командир, присвоил себе генеральское звание и пел теже песни, поменяв слова "Черный Патруль" на "повстанческая армия".

Именно эту ненавистную морду самозваного генерала представлял Эндфилд, в самых трудных местах, когда визжащее железо горелки отчаяно рвалось из рук.

Но все равно дело продвигалась исключительно медленно. Отколотые куски породы приходилось грузить на воздушную тележку вручную, вывозить из штрека и сбрасывать в стороне от места проведения работ. Через 4 часа по стандартному времени, Капитан почувствовал, что проголодался. Он вернулся в свое крошечное жилище, проглотил дежурный обед, полежал, чувствуя, как отходит мелкая дрожь мышц, а по спине, рукам и ногам разливается ноющая тяжесть.

Джек выругался, приободряя себя, и снова влез в засыпанный мелкой каменной пылью вакуум-костюм, чтобы направиться на свои добровольно — принудительные каторжные работы.

Новые три часа издевательств над собой выбили из него всякое желание двигаться. Датчики показали, что сегодня он выполнил полторы нормы дневной проходки. Капитан сбросил со спины тяжеленный левитатор и лег на платформу транспортера, вспоминая что-то про загнанных лошадей, пристрелить которых — акт гуманизма. Он позволял себе в конце успешного дня такие мысли.

В средней части туннеля, так, где должна была разместиться рабочая камера, Джек остановил воздушную тележку и запустил самодельный индикатор суперпозиции.

Зеленый огонек не гас целых 15 секунд. Эндфилду даже показалось, что она не погаснет никогда. Вместе с радостью, он выделил в потоке чувств сильное беспокойство. Но тут же приказал себе не думать об этом.

Ясно было только одно. По мере завершения обьемного резонатора, условия для работы конфигураторов приходили в норму. Конец трудов был близок.

Капитана всегда мучил вопрос, правильно рассчитал ли он параметры. В призрачном свечении математических символов можно было видеть его длину волны и частоту, продольные, магнитные и электрические компоненты. Но слушком уж гладким было все это в нереальном пространстве монитора. И красивые термины: "волновой демпфер", "резонансная камера", "объемный конденсатор" плохо соотносились с кубометрами твердой, тяжелой породы, которую нужно было вырубить своими руками… Но теперь все было предельно ясно. Усилия принесли результат.