Нил Эшер - Темный разум

— Кто это?

И почувствовал грубое удивление — только не свое. Во рту резко пересохло. Сгореть в атмосфере, разбиться о землю — это он мог принять. В самом крайнем случае можно просто сунуть пульсар под подбородок и спустить курок. Но это? Это нечестно! Его гибель — свершившийся факт, но вот пришел демон, чтобы отнять у него смерть — и, верно, предать чему–то худшему.

— Тебя неоднократно приговаривали к казни, — продолжал Пенни Роял. — А сколько смертей нужно мне, чтобы ответить за мои преступления? И не сосчитаешь.

Сверкающие среди покореженных обломков искры вдруг потянулись к одной точке в нескольких ярдах от Трента. Он не сразу сообразил, что происходит, но вдруг понял: это собираются осколки фиолетового сапфира.

«Он что, выполняет мое последнее предсмертное желание?»

Спустя некоторое время перемещение искр прекратилось, все частицы вдруг стали черными — и вспыхнули, так что козырек визора потемнел, защищая глаза. А когда щиток снова обрел прозрачность, Трент увидел висящий перед ним фиолетовый сапфир: целехонький.

— Возвращаю тебе камень, а со временем верну Изабель, — сказал Пенни Роял.

Тряхнув головой, отгоняя изумление, Трент схватил драгоценность и сунул в кармашек, к штырьку и оправе.

— Спасибо. — Он пожал плечами. — Но почему?

— Спаси себя, Трент Собель.

Какого хрена это значит, удивился Трент, зная, что ИИ уже ушел и дальнейшие вопросы встретит безмолвие. Однако своего рода ответ все же последовал: «Залив мурены» вдруг покачнулся. И не потому, что корабль начал разваливаться, нет, причина никак не была связана с неминуемым крушением. Просто кто–то только что пристыковался к звездолету. А потом ожило радио скафандра:

— Вылезай, Трент Собель, — позвал капитан Блайт. — Пора убираться отсюда к черту.

Чернота вдруг исчезла. Она погладила белый струящийся шелк блузки с напуском, надетой поверх обтягивающих черных брючек из кожи ящерицы. Потом повернулась, кинув взгляд на экран комнаты, работающий, как всегда, в режиме зеркала. Чувствовала она себя прекрасно, да и выглядела потрясающе: из зеркала смотрела женщина с темными прямыми волосами, обрамляющими лицо с азиатскими чертами; женщина с идеальной фигурой и необыкновенными сине–фиолетовыми глазами.

Изабель вздрогнула, что–то вспомнив. Кажется, она разбила что–то, раздражавшее ее, потому что повторяло цветом цвет ее глаз… глаз, которые она потеряла. Нет, что за ерунда? Или то был кошмарный сон? Что ж, возможно, кошмары нередко посещают ее, даже теперь, когда она сильна и могущественна, даже на борту ее собственного звездолета, где она в полной безопасности. Женщина вглядывалась в свое отражение, и воспоминание о разбитой вещи улетучилось, хотя замешательство осталось. Чего–то не хватало, только чего?

Ах вот оно что.

Где дикая радость, которую она всегда испытывала при виде собственной красоты, от знания того, как эту красоту применять ? Где порочное удовлетворение от того, что она использовала красоту столь эффективно и забралась так высоко? Почему ей так грустно?

Потому что все это не реально.

Она еще восхищалась собой, когда началась трансформация. Лицо вытянулось, покрылось коростой панциря, глазницы ввалились. Она завизжала, когда из–под блузки высунулись насекомьи лапки, а тело начало извиваться и удлиняться. Вскинув руку, она ухватила прядь своих волос — и вырвала их, без труда и боли.

— Проблема в том, чтобы отделить тебя от того, чем ты стала, слишком уж тесно вы двое связаны, — произнес голос, который она узнала, но называть имя его обладателя не хотелось даже мысленно. А он продолжал: — Ответ Ткача выгоден ему самому: изменить то, во что ты превращалась, и заставить новую сущность отторгнуть старую. Тогда остается только отыскать линию раздела. Все отлично, и равновесие на Масаде восстановлено.

По обе стороны вытянувшегося лица зашевелились проросшие манипуляторы. Ужас наполнил Изабель, и на этот раз его не притупил ни окрепший дух капюшонника, ни хищник, слившийся с ее собственными звериными инстинктами. Не помогло и осознание того, что для выживания нужно принять происходящие с ней перемены. Все, что кричало в ней, когда Пенни Роял изменил ход трансформации, кричало снова… или и не переставало кричать?

— Боевая машина оттеснила тебя, — сказал Пенни Роял. Да, с ней говорил ИИ, ИИ, которого она, кажется, убила.

— Не понимаю, — выдавила Изабель не своим голосом из исказившегося рта. — Почему… ты это делаешь? — и это не было вопросом, это была мольба о помиловании.