Гарри Гаррисон: Чума из космоса

– Эй! Есть кто-нибудь? С вами говорят из шлюза!

На экране был виден акселератор, за ним – пустое кресло, а дальше – уже мутно – стеллажи с приборами. Людей не было.

Набрав номер машинного отделения, Сэм вновь поговорил с пустотой.

Такими же безлюдными оказались и остальные помещения корабля. В ответ на свои настойчивые вызовы Сэм слышал лишь эхо собственного голоса и все более убеждался в том, что их пациент был единственным человеком, прилетевшим на этом корабле…

Спускаясь по лестнице, Сэм отметил, что количество стоявших поодаль автомобилей увеличилось. И тут же до него донесся многократно усиленный динамиком голос вышедшего вперед полицейского:

– Доктор Бертолли? Вас вызывает госпиталь! Вас вызывает госпиталь! Сейчас вам доставят аппарат!

Сэм помахал рукой, показывая, что все слышал и понял – а потом, ступив на землю и сняв с плеча тяжелую сумку, зашагал к телефону, поблескивающему на полпути между кораблем и полицейским.

– Ну, что наш больной? – вернувшись, спросил он у Ниты.

– Не танцует и, кажется, не рвется… Очень слабый пульс. Температура без изменений. Может, ввести что-то жаропонижающее? Или антибиотики?

– Подождите, Нита: я должен переговорить с госпиталем.

На маленьком экране, разделенном вертикальной полоской на две равные части, появились незнакомый седой мужчина внушительного вида и перепуганный Мак-Кей, глава отдела тропической медицины, – тот самый Мак-Кей, под руководством которого была в свое время разработана методика лечения пахиакрии Тофольма.

– Доктор Бертолли, мы уже слышали о человеке с корабля, – с ходу начал Мак-Кей. – А это профессор Чейбл из Всемирного центра здоровья. Будьте добры, покажите нам своего пациента.

– Разумеется, сэр. – Сэм развернул аппарат таким образом, чтобы лежавший без сознания астронавт, а также показания регистрирующего устройства попали в объектив передающей камеры. Спустя некоторое время он продемонстрировал и записку больного.

– Вы убеждены в том, что на корабле никого больше нет? – спросил Чейбл.

– Не совсем – ведь мне не удалось попасть внутрь… Но, обзвонив все, что было можно, я не обнаружил там никого – ни живого, ни мертвого.

– Вы не смогли открыть дверь?

– Не смог, сэр. По всей видимости, отключено управление.

– Понятно, – кивнул Чейбл. – Оно ведь работало, когда этот человек выходил? Значит, он сам и отключил его. А потом, на всякий случай, предупредил нас об опасности еще и запиской… Полагаю, что у нас предостаточно оснований немедленно подвергнуть корабль карантину, загерметизировав его и обеспечив внешнюю стерилизацию. Никто не приблизится к нему, пока не будет выяснено, что это за болезнь.

– Отвезите больного в госпиталь, – продолжил Мак-Кей. – Все, кто находился в палате строгого карантина, уже переведены в другие места.

– Не дать ли ему сейчас каких-то лекарств, сэр?

– Лекарств? Пожалуй… Даже если эта инфекция – что-то неведомое, способы ее воздействия на организм не бесчисленны… Смело угощайте его аспирином и такими антибиотиками, как…

– Мегациллин?

– Вот-вот.

– Хорошо, сэр. Мы выезжаем через несколько минут…

Экранное изображение еще не успело исчезнуть, а Нита уже приготовила все необходимое для инъекций, которые тут же и были сделаны.

Задним ходом подъехал Келлер, и, пока Сэм возился с каталкой, в небе появились вертолеты. Очевидно, они были подняты в воздух еще до телефонного разговора и теперь, когда поступило соответствующее распоряжение, лишь приблизились.

Два вертолета, медленно покружив, скрылись за корпусом корабля. Спустя мгновение оттуда донесся странный рев и повалили густые клубы черного дыма.

– Что это? – вскрикнула Нита.

– Огнеметы. Чтобы инфекция не распространилась, должен быть обработан каждый дюйм корпуса корабля и окружающего грунта.

…Повернувшись назад, чтобы закрыть дверцу, Сэм увидел скворца, волочившего по земле крыло. Бедолагу, вероятно, чем-то ранило… Неподалеку, с разинутым клювом неподвижно замерев на боку, лежала еще одна птица.

На этот раз Келлер превзошел самого себя. Он знал, что больной крайне плох и что от того, как быстро они доберутся до госпиталя, зависит очень многое. Но не эти – при всей их важности – мотивы были для него решающими…

Едва взвыл турбодвигатель, как полиция полностью перекрыла все движение, обеспечив Келлеру беспрепятственный проезд по шоссе.

Нещадно швырнув стрелку спидометра за отметку «100», он полетел по самой середине бетонной дороги. Слева и справа над ним почтительно стрекотали два бело-зеленых полицейских вертолета, а еще один на предельно малой высоте летел впереди. И этот последний, поблескивающий объективами камер, не давал Келлеру забыть о том, что весь мир, прильнув сейчас к экранам своих телевизоров, смотрит на него!