Любовь Безбах: Парламентер

Наконец я решился. Заказал такси прямо к дому — мне была невыносима мысль, что мне придется находиться среди людей. Такси прибыло, и я вышел из дома. Интенсивный солнечный свет обрушился на меня, как ливень. Я, болезненно поморщившись, втянул голову в плечи и торопливо сел в такси. Беспилотный флаер понес меня в космопорт. В космопорту я отпустил его. Сзади меня окликнули по имени, но я не оглянулся и быстро пошел вперед, стремясь скорее добраться до здания управления космопортом, которое защитило бы меня от солнца. Меня, однако, догнали и схватили за руку. Я вскрикнул, как от ожога, и быстро отдернул руку. На руке проступили красные пятна. Я обернулся и увидел человека со знакомым лицом.

— Здорово, Юрась! — радостно прокричал мне человек. — Сто лет тебя не видел. Только что прибыл с Титании, пассажиров — тьма тьмущая! Работы — только успевай, поворачивайся. Все хотят на новый курорт. Слышал, тебя уволили? Быть того не может, а?

Я молча шагал вперед, а человек вертелся рядом со мной, говорил без умолку и все время заглядывал мне в лицо.

— Ты совсем оборзел, Юрась. Заряд дроби всади в спину — не обернешься! Что с тобой, а?

Человек бесцеремонно взял меня за локоть и развернул к себе. Он нахмурился.

— Кто ты? — спросил я. — Что тебе от меня надо?

Лицо человека вытянулось.

— Ты что, Юрась? Это же я, Васька Колобок. Ты что, совсем спятил?!

Услышав имя, я вспомнил этого человека. Мы вместе учились в школе, затем в колледже. Стажировка развела нас на три года, затем мы долгое время вместе работали, пока каждый из нас не обзавелся личным пассажирским транспортом. В общей сложности я знал Василия четверть века. Я насупился и молча прошел мимо приятеля.

— Юрка! — обиженно крикнул мне в спину Василий.

Мне не было дела ни до его обид, ни до него самого.

Я стартовал. "Селена" была рассчитана на 120 пассажиров и 16 человек экипажа. В порожнем рейсе с ней вполне мог управиться один человек с соответствующим образованием — автоматика делала почти все. "Селену" я знал досконально, как свои пять пальцев. Я находился в ней, как в собственной шкуре. Сейчас она была гулко-пустая. Я занял каюту капитана, хотя большую часть времени проводил в ходовой рубке. Я ощущал каждую деталь транспорта, как собственную часть тела. Видимо, так оно и было, я и космолет летели в никуда, как некий межпланетный кентавр. Полгода назад я поспешил убраться с оживленных трасс и превратился из межпланетного кентавра в межзвездного.

Однажды мне померещилось, будто на "Селене" стало уж чересчур тихо. Я давно привык к тишине, тишина существовала вне меня и не имела ко мне никакого отношения. Но сейчас тишина звенела в ушах. Я вернулся в свое бренное тело и стал усиленно прислушиваться. Да, вот в чем дело. Перестали тикать часы у меня в каюте. Я уставился на остановившиеся стрелки часов, которые показались мне мертвее мертвого. Вокруг меня сгустилась гробовая тишина, плотная, как вата, пространство съежилось и давило со всех сторон. От подступившего страха волосы зашевелились у меня на голове. Я отступил от часов и бросился вон из каюты. Мои торопливые шаги прозвучали в пустом коридоре пугающе гулко. Я влетел в рубку и уставился на электронные часы. Бездушные, холодные, они безмолвно отмеряли секунды моего бытия. Время не остановилось, жизнь по-прежнему текла вперед. Ноги мои подкосились, и я рухнул в кресло. Перемигнулись приборы. Автопилот выполнял маневр, "Селена" огибала невидимое мне препятствие. Включить экраны я не удосужился. Отсидевшись, я оттер с лица липкий пот и побрел в каюту.

В каюте я трясущимися руками сменил у часов "севшую" энергопластинку, и они снова затикали. Я судорожно глотнул сухим горлом. После этого случая я перенес свои пожитки в рубку, где и поселился окончательно, устроив постель прямо на полу.

Я стал следить за временем. Я даже перенес в рубку часы, чтобы слышать тиканье, а чтобы они больше не останавливались, я подсоединил их к пульту управления. С тех пор, как я покинул Землю, прошло полгода. Меня стали тяготить неизменные стены "Селены". О возвращении домой я старался не думать. Одна только мысль, что я снова окажусь на одной с Ней планете, надолго бросала меня в черный омут депрессии, из которой я не мог, да и не старался выбраться. До сих пор я жил Той, Которая Ушла, и своей собственной неведомой виной, и больше ни о чем я не думал.

Однажды я проснулся от постороннего звука на борту "Селены". Дверь в рубку была полностью открыта. В пустоте транспорта отчетливо раздавались чьи-то шаги. Я захлебнулся ужасом. Галлюцинации? Конечно, это галлюцинации, иначе и быть не может. Эта мысль меня немного успокоила — до тех пор, пока в глубине транспорта не прозвучал гулкий от эха голос: