Фрэнсис Вилсон: Тери

Как только он взобрался повыше, он увидел языки пламени. Однако он не позволял себе думать, будто огонь как-то связан с Джоуном. Языки костра вздымались высоко — на шесть или семь метров в воздух. Костер развели справа от крепостных ворот, невдалеке от внешней стены; его окружала толпа людей.

Зачем развели огонь? Ведь у ворот обычно казнят по-другому. Там распинают на крестах еретиков. Тери и носителей Дара сжигают в яме, у других, задних ворот замка. Что там происходит?

Когда он подбежал ближе, его окликнул солдат:

— Где ты был? Все деревенские обязаны прийти к воротам, как только услышат гонг. Пора бы знать! Поднимайся и посмотри, и пусть увиденное послужит тебе уроком!

Дейлт ничего не ответил: он торопился. Он заметил, что гражданских оттеснили в задние ряды, и многие из них отводят глаза. Передние ряды были полностью заняты солдатами. Они радовались, хохотали и пили, глядя на то ?как корчится в огне распятое на кресте тело.

Пробившись вперед, он с ужасом понял, что оправдались его худшие опасения. Все чувства и эмоции он временно отключил. У обуглившегося трупа не сохранилось никаких черт лица. Но они были и не нужны. Мощная грудная клетка, очертания головы и ног… ошибка исключалась.

Тери Джоун, человек по имени Джоун, мертв.

Вокруг раздавались голоса, и Дейлт слышал их словно издалека.

— …вроде бы он собирался прикончить капитана, но не стал…

— …она говорит, он схватил Гентрена за горло и поднял его в воздух, а потом отпустил…

— …ведь правду говорят, что тери глупые. Он мог бы спокойно убить его и уйти так же, как пришел, а он не убил. Он заслужил смерть, все они заслужили…

— …почаше бы их распинали…

— …нет, лучше закалывать, а потом сжигать… Дейлт понял, что теряет самообладание. Еще минута — и им овладеет приступ безудержной ярости, он выхватит свой бластер и начнет жечь проклятых дикарей без разбора. Но пальцы его не дрогнули. Бластер остался там, где был, — в пряжке на поясе. Им вдруг овладело ледяное спокойствие.

Внутри у него словно все умерло. На этой проклятой планете все пошло не так, как надо. Гибель Джоуна — последняя капля. Он полюбил Джоуна, и вот теперь Джоун умер, погиб жуткой смертью. Если бы только…

Если бы только! В голове его пронеслась длинная вереница этих «если бы». Если бы не тератолы и их извращенность, если бы начальство надменно не отклонило его запрос, не отказалось установить на планете свою диктатуру, если бы ему удалось отговорить Джоуна сводить личные счеты с Гентреном…

Если бы он приложил больше стараний, может, он и убедил бы тери не ходить… но, с другой стороны, если бы он не убеждал его с такой страстностью, Джоун не усомнился бы в самый последний, решающий миг… Возможно, он уничтожил бы капитана и через несколько минут невредимым вернулся в шахту. Хотя… он, возможно, все равно усомнился бы из-за врожденного благородства, благодаря которому он и был тем Джоуном, которого Дейлт любил. Дейлт ничего не мог знать наверняка.

Он твердо знал лишь одно: если бы на планете установили протекторат, Джоун был бы жив. И вина за его смерть лежит на Культурологической службе. Они всегда сомневаются, вечно уступают, вечно топчутся на месте… Придерживаются политики умывания рук. Что ж, с него довольно! По крайней мере, сейчас он не станет умывать руки. Подонкам и мерзавцам нравится огонь? Что ж, они его получат — пусть любуются!..

— Оставайся у ворот, жди, пока разрешат выйти! — крикнул ему солдат из толпы.

Он шагнул было вперед, собираясь преградить Дейлту путь, но тут же отступил. Возможно, что-то в поведении Дейлта, в его взгляде, в его побелевшем лице со сжатыми губами подсказало солдату: этого нужно беспрепятственно пропустить.

Пробежав немного, Дейлт наткнулся на неподвижную одинокую фигуру, стоящую в темноте, пронзенной сполохами пламени.

— Рэб! — Дейлт грубо затряс ученого за плечо. — Рэб, как ты?

Рэб моргнул раз, другой и вдруг зашатался. Казалось, он не понимает, где находится. Потом он узнал Дейлта.

— Тлад! Я все видел! Какой ужас! В этой крепости одни чудовища! Что они сделали с Джоуном… Я даже не думал, что кто-то способен на такое зверство…

Дейлт приложил руку к губам Рэба, чтобы заставить его молчать. Когда он заговорил, голос его был холодным, ровным, безжизненным:

— Я знаю. Мы должны рассказать обо всем остальным носителям Дара.

— Они уже все знают. Я передавал им все, что видел. Они видели все через меня. Все они — свидетели!