Александра Турлякова - Возвращение домой

Глория замолчала, не в состоянии больше продолжать свой рассказ, но рук с лица не убрала. Виктор неслышно подошёл к ней и молча, но ободряюще обнял за плечи.

— Ну и что? Что в этом такого страшного? — спросил он мягко и очень тихо. Глория подняла на него огромные, наполненные слезами глаза и, улыбнувшись всё той же виноватой улыбкой, прошептала:

— Прости меня, Вик, прости, если сможешь…

— О чём ты?!! — он коротко рассмеялся в ответ, коснувшись губами её волос у вис-ка. — Какие там "прости"? Хватит!

— Я не сказала тебе обо всём раньше, — продолжала Глория. — Не спросила твоего согласия… Сама по себе… Как ополоумевшая, вцепилась в эту идею… Ничего пе-ред собой не видя… И вообще, как это всё глупо, по-детски… — Она ткнулась лбом Виктору в плечо, ещё раз и ещё, как будто пыталась разбить себе голову. Он от-странил от себя девушку, придерживая одной рукой, а другой — стал вытирать слёзы с её лица. Глория стояла, покорная и слабая, казалось, она разом лишилась сил и стояла на ногах только благодаря его поддержке. — Но это ещё не всё, совсем не всё, — прошептала Глория, не открывая глаз. — Я даже боюсь представить, какого монстра я, возможно, вынашиваю внутри себя…

Рука Виктора, придерживающая её за плечо, при этих словах сжалась, стиснула до боли в костях — Глория невольно застонала, открыв глаза, и встретила, — как холодом обожглась — синеву его пронзительного, наполненного болью взгляда.

— Прости, Вик… — вырвалось само собой.

Виктор, опомнившись, убрал руку, но не отстранился, просто прижался к ней всем телом, положив подбородок ей на плечо. Глория ощущала немое отчаяние и тупую непроходящую боль в этом его движении, в самом прикосновении, в его взгляде, глядящем куда-то за спину, в пустоту, но при этом таком осязаемо холод-ном и опустошённом. Но и не говорить она не могла, хотя последние слова были самыми трудными и жёсткими для обоих:

— Я не делала себе ультрадиагностику: почему-то боюсь этого, — Глория зябко по-вела плечами. — Чувствую, что будет мальчик. Другого мне и не надо. Я согласна на урода и на чудовище, — Виктор не шелохнулся, он как будто даже дышать перестал. — Хотя, если б он развивался с отклонениями, моё тело не дало бы ему родиться. Он рассосался бы в первый же месяц или произошёл бы выкидыш… — Глория говорила об этом просто, как о чём-то уже давно решённом или привычном для её понима-ния. — Да, это мутант… И это моя вина! Моя вина во всём, но я так решила… Конеч-но, всё может отразиться только на умственных способностях, при благополучном исходе. Я не прошу тебя ни о чём, Вик! Ты уедешь почти за два месяца до его рож-дения. Хотя… Нет! — Глория, вспомнив о чём-то, резко дёрнулась всем телом. — У меня будет одна маленькая просьба к тебе, Вик… Выбери ему имя!

Виктор отшатнулся, с ужасом посмотрел на Глорию:

— По-моему, у тебя тихое помешательство. Это какой-то тихий бред…

— Когда ты уедешь, я буду вспоминать о тебе, глядя на нашего с тобой малыша, — продолжала Глория с какой-то странной неподвижной улыбкой на губах. — Только выбери ему имя сам…

— Опомнись! — крикнул вдруг Виктор, встряхивая девушку за плечи.

— У нас такая традиция: отец даёт имя сыну, а мать — дочери… — прошептала Гло-рия, так, будто и не слышала его крика.

— Да замолчи же ты! — Он снова её встряхнул, заставляя замолчать, а потом прижал к себе, к груди, со всей силы, будто боясь отдать кому-то своё самое дорогое в мире сокровище. Глория молчала, даже не шевелилась, и он не сразу понял, что она пла-чет. Понял только, когда что-то горячее капнуло ему на грудь между ключицами и, обжигая, скользнуло вниз, за ворот рубашки.

— Я боюсь, Вик, боюсь того, что будет, — прошептала Глория сквозь слёзы. Она говорила что-то ещё, но он ничего не понимал из-за рыданий, срывающих её голос. И сам говорил какую-то малопонятную чепуху в ответ, одновременно гладя Глорию по голове, по плечам, по спине, с единственной мыслью: успокоить.

Криолитовое покрытие, отсвечивающее фиолетово-чёрным, пружинило под нога-ми. Здание Космопорта приближалось с каждым шагом, нарастало огромной, за-слоняющей свет громадой. Оно ещё строилось — куча техники, стройматериалов, людей в спецодежде — и при этом было самым высоким зданием на планете. "Про-сторный зал ожидания, эскалаторные дорожки, бар, игорный зал и ресторан. Гости-ница со всеми удобствами здесь же! И всё в одном комплексе, под одной крышей!" Так описывали его в рекламных проспектах эмиграционной службы.