Юрий Нестеренко: Отчаяние

– Включаю, – предупредил Виктор и соединил ранее разомкнутые перемычки.

Тело Линды выгнулось дугой, и она попыталась закричать, но острая судорога, скрутившая все ее мышцы, не позволила ей открыть рот. Она могла лишь мычать через округлившиеся ноздри. С сухим треском зашевелились уцелевшие клочки волос на ее голове. Отвратительно запахло паленым.

Но Адамсон не мог отвлекаться на это, не мог даже позволить себе думать о ее страданиях. Экраны осветились, побежали надписи самодиагностики. Виктор торопливо прервал тест и отключил все предупреждения. Он и сам знал, что в таком режиме пульт проработает в лучшем случае несколько минут, пока не перегорит первый соединенный встык контакт или не загнется от нарушения номиналов еще какой-нибудь элемент. Человеческое тело – все же плохая замена сертифицированному кабелю.

Виктор попытался активировать компьютер первого зонда. «Связь не установлена», – зажглось на экране. Где проблема – в пульте, в самом зонде, где-то между ними? Нет ни времени, ни возможности разбираться! Второй зонд… «Связь не установлена». Третий… похоже, он все же поторопился, сочтя пульт полностью работающим! Тем более что… да, точно – к запаху сожженной человеческой кожи примешивался запашок горящих элементов плат. Все-таки запустить полную диагностику? Это минуты три в лучшем случае…

Линда продолжала мычать; ее тело выгнулось так, что, казалось, вот-вот хрустнут сломанные позвонки. Виктор бросил на нее мгновенный взгляд и вновь яростно защелкал кнопками. Пятый зонд… нет, все бесполезно… если только каким-то чудом не оживет шестой, последний… есть!!!

Пальцы Виктора заскользили по сенсорной панели. Несмотря на архаичный вид, пульт все же не был таким примитивным, как на заре космической эры. Для программирования полета не требовалось вводить десятки и сотни строк кода – достаточно было указать цели на поворачиваемой и масштабируемой схеме. Вылет из ангара и стыковка с ракетой – вообще базовые операции, не требующие отдельной программы… теперь разворот и…

– Сейчас, Линда, – сказал он, нажимая на кнопку подтверждения.

«Выбранный курс угрожает безопасности корабля. Программа отменена».

Тупая железяка! То есть, наоборот, слишком умная…

Линда все еще мычала и, значит, была жива. Лучше бы она умерла, подумал Виктор. Умерла и опять возродилась в блаженном неведении в своей каюте…

– Потерпи еще немного, – беспомощно пробормотал он, вызывая на экран настройки. Изменить уровень безопасности…

«Введите пароль».

Пароль! Проклятье! Ну конечно же, он знал пароль… когда-то… много смертей назад…

Жуткое мычание оборвалось, сменившись захлебывающимся хрипом. Пахло горелым мясом. Но она все еще была жива.

И вдруг, словно вынырнув из самых черных глубин отчаяния, буквы и цифры пароля встали у Виктора перед глазами. Он начал вводить их так поспешно, что сбился. Еще раз, не торопись, не обращай внимания на звуки и запахи… Есть! Проверка не предельную перегрузку – отмена, проверка на остаток топлива – отмена… отменить, все отменить…

Проверки на столкновение со звездолетом в настройках не было. Ее нельзя было отменить. Как совершенно справедливо заметил Адамсон ранее, никакому нормальному конструктору не могла прийти в голову ситуация, когда экипажу понадобится разрушить собственный звездолет. Рисковать зондом – да, даже уничтожить зонд… но не сам корабль!

Виктор протянул руку, чтобы выключить питание. Ничего не выйдет. Они обречены. Обречены снова и снова принимать на себя вселенскую тяжесть космического отчаяния, искать облегчения в физических муках, умирать и возрождаться для нового страдания, навечно запертые в этом проклятом корабле…

Стоп! Он отдернул руку. Пространство, замкнутое в коконе поля… компьютер зонда ничего не знает об этом! Он не рассчитан на запуск из темного состояния – разумеется, ведь такой запуск лишен смысла. Он считает, что за пределами ангара обычный континуум, где разгоняться, развернувшись кормой к кораблю, значит удаляться от него…

Пальцы Адамсона вновь скользили по панели и тыкались в кнопки. Только бы успеть! Запах паленых деталей становился все сильнее, пульт мог вырубиться в любой миг. Так, максимальное ускорение на старте – правильно отменил все ограничения по перегрузкам и топливу, – тогда, когда звездолет внезапно окажется перед носом ракеты, маневровые двигатели не успеют развернуть ее и избежать столкновения.